Джон Макларен - Черные такси

— Что значит «о какой-нибудь юбке»? Надеюсь, ты не имеешь в виду мою невесту?

— Нет, «невеста» была другая.

— А-а, Жюли? Ну, это так, несерьезно. Слышь, а ты не говорил Марше про Жюли?

— Если б я говорил, ты бы давно знал об этом, верно?

— Да, пожалуй. Кстати, о Марше. Она сейчас ждет в «Орле» и заживо сдерет с меня шкуру, если я хоть чуть-чуть опоздаю. Может, ты тут разберешься и звякнешь Лену…

— Ага! Это уже похоже на правду. Глянь-ка… — Эйнштейн возбужденно показал на новую таблицу, появившуюся на экране. — Смотри, доходы ИФК снизились на двадцать процентов, и цена их акций уменьшилась вдвое. Вот сюда бы я вложил деньги. И обязательно вложу.

Вошла Рут, принесла кружки со сладким чаем. Терри отрицательно качнул головой.

— Спасибо, дорогуша. Мне пора идти. Который час? Господи… Стало быть, ИФК? — Он взял со стола Эйнштейна карандаш и записал название. — Так сколько ты хочешь вложить?

Эйнштейн крутанулся на стуле, снял очки, быстро утер лицо и вновь надел их.

— Как ты думаешь, Рут? Сколько мы можем вложить?

Рут задумалась. Две последние вылазки на рынок оказались весьма неудачны. То ли информация была неверной, то ли что-то изменилось в последнюю минуту и сбило цены. Трое таксистов потеряли приличную сумму, едва не лишились всего, что заработали с тех пор, как в январе начали эту игру.

— Я не знаю, Джейкоб. Думаю, максимум сотню.

Терри невольно улыбнулся. Настоящее имя Эйнштейна совершенно к нему не подходило.

Эйнштейн смотрел на Рут умоляюще. Вложение денег в акции разбудило в нем глубоко запрятанного азартного игрока. Бегами он никогда не увлекался, а мысль о том, что человек вроде него посещает игорный дом, казалась просто смехотворной. Но этот новый спорт не на шутку его приворожил.

— Мы наверняка можем рискнуть парой сотен, Рути, а? Риск-то невелик. Котировки ИФК прямо-таки рухнули, ниже просто некуда. Даже если покупать не будут, мы много не потеряем.

Рут поднесла кружку ко рту, задумалась. Он ее не убедил. Потом ей вдруг вспомнился артистический удар — слон на b2, — и она поняла, что не может отказать ему.

— Хорошо, пусть будет двести. Но ни пенни больше.

За толстыми линзами глаза Эйнштейна лучились безмолвной благодарностью.

У Терри гора с плеч свалилась, когда они наконец приняли решение.

— Ну ладно, я позвоню Лену и скажу, чтобы он первым делом связался с брокером. А теперь — пока. Еще раз извините за беспокойство. Не волнуйтесь, выход я найду.

Терри вышел, и через секунду-другую под окнами хрипло взревел дизель его такси. Эйнштейн еще раз глянул на график котировок ИФК, кивнул и выключил компьютер. За спиной послышался голос:

— Анаграмма. Девять букв. Е… Т… С… А… И… Н… О… В… С…

Экран мигнул и погас. Эйнштейн прошептал:

— Восстание.

— Нет, ты правда гений.

Раскинув руки, он мгновенно повернулся на стуле, а Рут победоносно распахнула халат и стояла великолепная, ликующая, нагая — для него, чтобы он овладел ею прямо здесь, на ковре.

Получив утром в пятницу это приглашение, Маркус Форд был весьма польщен. Пусть репутация у Чарлза Бартона сколь угодно неоднозначна, но он как-никак председатель и генеральный директор, а также член одной из самых славных банкирских династий Великобритании. С чувством удовлетворения Маркус велел Джо отменить ланч со старым оксфордским другом.

Меню в личной столовой председателя было то же, что и в многочисленных столовых для клиентов банка. Но обслуживали у Бартона более почтительно и вина подавали более изысканные. Обычно Маркус не пил за ланчем и привык украдкой с сочувствием поглядывать на несчастных коллег, которые не могли себе в этом отказать. Однако, увидев, как чопорный официант подает Чарлзу Бартону бокал вина, счел неприличным не присоединиться к нему.

Поначалу разговор шел о пустяках. Потом Бартон стал увлеченно рассказывать о будущем банка. Маркус слушал, слегка посмеиваясь про себя. В Сити стратегию Чарлза Бартона считали губительной. После многих лет безделья он продал двадцатипроцентную долю могущественному Цюрихскому банку, искренне веря, что это обеспечит «Скиддер» крайне необходимые преимущества на международной арене. Однако биржа разгадала истинные намерения швейцарцев — при первой же возможности установить над английским банком полный контроль.