Кристоффер Карлссон - Смерть перед Рождеством

Я вглядываюсь в его лицо. Когда человек лжет, вокруг глаз напрягаются мускулы, я знаю какие. Но Левин улыбается, как будто специально для того, чтобы сгладить этот эффект. Поэтому он и пришел сюда, догадываюсь я. Что ж, на его месте я тоже не стал бы доверять Гриму. Левин просто-напросто решил проверить, что я знаю и что собираюсь делать. Если вообще что-то собираюсь, конечно.

– Если это так, – возражаю я, – зачем тебе понадобилось делать из своего визита тайну?

– Потому что речь идет об убийстве, – отвечает он. – Причем о жестоком убийстве, которое никогда не будет расследовано до конца, потому что все сроки давным-давно вышли. Я не хочу обнадеживать заинтересованных лиц понапрасну, понимаешь? Такие вещи ведь рано или поздно все равно выходят наружу. Если родственники убитого узнают, что я навещал в клинике этого человека…

Что ж, вполне похоже на правду. Я откашливаюсь.

– Где ты собираешься встречать Рождество, Лео?

– Дома, с Сэм… а потом поеду в Салем к родителям. А что?

– Просто спрашиваю. – Он взмахивает рукой. – Я забочусь о тебе, Лео.

– Правда?

– Конечно.

Он меняется в лице. Я складываю руки перед грудью, смотрю на него. Чувствую себя ребенком и задаюсь вопросом, видит ли меня таковым Левин.

– Однако, – продолжает тот, – с некоторых пор мы с тобой перестали общаться. Это началось уже в мае. Тем не менее я никогда не оставлял тебя своими заботами.

– Но разве это не ты воздвиг стену между нами? – удивляюсь я. – Это ты первый стал избегать меня, особенно после того, как рассказал правду о Готланде. Здорово ты тогда выкрутился, нечего сказать… Чертова бумажка? Мог бы сказать мне – по крайней мере, проявить минимум уважения.

– Понимаю, что ты возбужден, Лео, но…

– Я не возбужден, я взбешен.

– Мне жаль, что вышло так, как вышло, но я был вынужден… Я просто не мог открыть тебе того, о чем ты спрашивал, когда звонил мне.

– Кто же тебе мешал? И главное, чем он так зацепил тебя?

Левин рассеянно улыбается.

– Я не могу сказать тебе этого.

– Почему?

– Потому что не могу.

Я помню тот клочок бумаги, исписанный его почерком, – таким изящным, что тяжесть слов становилась почти неощутимой. Я так много ее перечитывал, что почти выучил наизусть.

Я рад быть рядом с тобой, слышать твое дыхание, знать, что ты жив. Я тоже жив, что почти удивительно после того, что произошло на Готланде и что больше касается меня, чем тебя.

Я получил недвусмысленное распоряжение начальства разместить тебя в нашем подразделении. Это решение принималось не наобум, они хорошо тебя проверили и предусмотрели все возможные последствия. Бумага изобиловала разными оговорками в сослагательном наклонении. Что делать? Все они параноики. Меня они шантажировали моим прошлым.

Прости, большего я открыть тебе пока не могу.

Твой Чарльз.

– Что это было за «распоряжение»? – спрашиваю я. – Могу я взглянуть на бумагу, по крайней мере?

– Не строй из себя идиота, Лео, – говорит он. – Разумеется, оно было тут же уничтожено, как это делается со всеми важными распоряжениями.

– И кто же его уничтожил?

– Я, разумеется.

Открываю рот, но сказать мне на это нечего. Я беззащитен и прекрасно осознаю это.

Левин поднимается со стула, достает из внутреннего кармана пиджака коричневый конверт и кладет на стол.

– Собственно, я только хотел пожелать тебе счастливого Рождества и преподнести маленький подарок. Надеюсь, он понравится тебе.

Беру конверт, взвешиваю его на ладони.

– Что там?

– Единственный уцелевший экземпляр. – Левин надевает шляпу. – Жаль, но мне пора идти. Один хороший друг пригласил меня на обед в «Опера».

– О’кей.

– А что ты хотел получить в подарок на Рождество? – спрашивает Левин, поправляя шляпу.

– Кофеварку. А ты?

К чему этот вопрос? Я ведь ничего не собирался ему дарить. Или нет… Если б на свете существовала сыворотка правды, я раздобыл бы пару доз специально для Левина.

– Мне давно уже ничего не нужно.

Он произносит это без намека на сожаление и кладет ладонь на дверную ручку.

– Надеюсь, кто-нибудь подарит тебе кофеварку, ты ее заслужил… – Он медлит у двери. – Кстати, как у вас с Сэм? Всё в порядке?

– Да, – отвечаю я.

Левин улыбается.

– А я заметил. Ты похож на человека, у которого наконец появился дом.

На этот раз он, похоже, сказал правду, но я молчу.

– Счастливого Рождества, Лео, – говорит Левин.

– Счастливого Рождества.