Игорь Фёдоров - Волк

Я снимаю с себя кроссовки и носки, откидываю их в сторону, как вещи, совершенно здесь неуместные. Мои голые подошвы чувствуют приятную прохладную вибрацию от земли. Исцеляющая энергия идет из глубоких недр. Поднимается от подземных прозрачных рек, никогда не видевших солнечного света. От залежей чистого серебра, очищающего все от худого и негативного. От костей доисторических животных, таких доисторических, что название их забыло даже Время, которое ничто не может забыть от начала сотворения всей нашей Вселенной.

И когда энергия заполнят меня от подошвы до макушки, я бегу.

Я бегу по мягкой упругой земле, на которой нет разбитого стекла и ржавых банок с острыми краями. Бегу по шелковой траве и нежным цветам, и хоть бы что-нибудь сломал, растоптал, придавил. Нет, все остается целым, будто нет во мне веса. Легкий и свободный, как пушинка, подгоняемая ветром, я бегу по краю поляны. И только роса, сбиваемая моими ногами, поднимается за моей спиной весело в воздухе, и опускается на траву водной пылью.

Раскинув руки, наподобие крыльев самолета, я во весь опор бегу к дяде. Он хватает меня обеими руками и подбрасывает высоко-высоко вверх. Я, безумный от счастья, от своего скудного детского счастья, радостно кричу и взлетаю над дядей, поляной, землей почти к самим небесам. Задерживаюсь на мгновенье в воздухе и падаю вниз. Дядя демонстративно опускает руки и прячет их за спину, но я знаю — в самый последний момент он обязательно меня поймает.

Мы стояли в кабинете завуча и пытались испытывать стыд и краснеть. После нашего красивого вылета за пределы трассы мы оба получили легкие сотрясения. Вдобавок, я потянул шею. Это, конечно, ерунда по сравнению с тем, что могло произойти, но легче нам от этого не становилось.

Завуч сидела за своим маленьким столом и долго смотрела на нас.

— Митрофанов и Тряскин, значит. Я, конечно, многое повидала за свою педагогическую практику, — начались ее наставления, — но таких умников вижу впервые.

Увидев наши улыбки, быстро пресекла их ударом руки об стол:

— Это не комплимент!

Сразу было видно ее профессионализм. Мы сделали серьезные лица взрослых, признающих свои ошибки, людей. Сердито осмотрев нас, она продолжила бичевание:

— А зачем вам учиться? Может, вы уже все знаете? Может вам уже можно выдать диплом? Красный! С выдачей годовой стипендии? Так вот, господа хорошие — не получится! Учеба — это та же работа. Здесь вы обретаете свои первые профессиональные навыки, пусть даже теоретические. Потом вы применяете их на производственной практике. После — находите работу с хорошей зарплатой.

Она немного помолчала.

— Так вот — с таким отношением к учебе, вы не найдете ровным счетом ни-че-го.

Почему-то некоторые люди так и говорят раздельно — «ни-че-го». Наверно, так лучше доходит.

— Так может, мы закончим наше общение прямо сейчас?

Это было попаданием точно в цель. Мы отчаянно затрясли головами. Мы ненавидели каждый сам себя и друг друга одновременно. Нам стало страшно. От вчерашнего героизма не осталось и следа.

Завуч одобрительно кивнула головой:

— Тогда идите на лекцию и учитесь. И больше не хулиганьте. Это первое и последнее предупреждение. Второго шанса не будет. Вам все ясно?

— Да-да, — кротко ответили мы, — все ясно.

— А что вам конкретно ясно? — бомбила она наше самолюбие.

— Что второго шанса не будет.

— Вижу, что у вас есть потенциал и тяга к учебе. Не разочаруйте меня. Идите.

Выйдя за дверь, Паха тихо сказал:

— Вот стерва.

— Исключительная, — заверил я его так же шепотом.

— Таких еще поискать.

— Таких больше не бывает.

— По крайней мере, в нашей Вселенной.

Мы расхохотались. Что тут можно сказать в свое оправдание? Нам всего по восемнадцать лет.

Паха предложил:

— Может, повторим вчерашнее? Дельфинчика иногда надо выгуливать.

— Нет, — ответил я, — если меня отчислят, меня дядя сначала убьет, потом потребует назад деньги и превратит в лягушку на неделю. Он колдун.

— А почему именно в лягушку?

— Потому что в жабу было бы через чур унизительно.

— Да, у тебя очень гуманный дядя, — заметил Паха, — мой бы меня в таракана превратил, и тапком меня, тапком! Раз пятнадцать!

— Жестоко, но эффективно, — посочувствовал я.

— Хорошо, что у меня нет дяди, одни тети. Но тоже, ведьмы.

— Значит, лучше самим обратиться ботаниками, — предложил я, — хотя бы на время.

— Всецело поддерживаю, — улыбнулся Паха.