Франк Тилье - Последняя рукопись

– Сколько… Скольким же уродам ты передала адрес?

Mistik не отвечала, но, увидев, что Лин нажала на рычаг, одумалась:

– Двадцати… Может, больше. Не знаю… И не знаю, все ли они им воспользовались…

– Джордано тоже был среди них?

Она кивнула. Лин ощутила сильный жар в животе.

– Расскажи мне о нем. О вашей встрече, ваших отношениях.

– Джордано был сыщиком, хорошо известным в ночных кругах… Некоторые его уважали, большинство опасалось. Настоящий бешеный пес… Ему… Ему случалось заглянуть в «Донжон», всегда очень поздно, чтобы скоротать там ночь. Он был вхож туда в любое время. Мы встречались, а потом оказались здесь. Он был ненормальный, совсем ненормальный… Может, даже хуже всех нас. Дошел до того, что вытатуировал у себя на плече изображение своей любимой «игрушки»…

– Меченосца.

– Да. Каждый раз, когда передо мной появлялся Джордано с этим ножиком, я видела того неизвестно откуда взявшегося двадцать пять лет назад щуплого очкарика, который схватил эту штуку и искромсал мне обе груди. Джордано был таким же. В какой-то момент нежным, и вдруг – настоящим дьяволом. Что-то еще до тюрьмы было не так у него в башке. Потом его взяли во время расследования дела о торговле людьми. Сыщики установили за ним слежку и добрались до «Донжона». Они знали, что он туда частенько наведывается, что у нас бывают сеансы… Меня тогда вызвали как свидетеля, но я многого не рассказала, даже не упомянула о наших отношениях здесь, в подвале.

– Почему?

– Потому что… Потому что мой настоящий бизнес… именно здесь. «Донжон» – это только прикрытие, способ поймать клиента, а ты как думала? Выйдя из заключения, Джордано пришел ко мне. Тюрьма его не усмирила, даже наоборот. Он только еще больше изголодался, стал еще опаснее. Он… Он хватал меня за горло и все сильнее сжимал пальцы. Он кромсал мое тело своим меченосцем, а уже в следующее мгновение прижимал к себе и плакал, как дитя. В тюрьме он совсем слетел с катушек. Думаю, в конце концов он бы просто убил меня, если бы я не сопротивлялась…

Лин упрекала себя за то, что дала слабину перед этим зверем, сидящим на цепи в форте. Теперь она понимала, что он просто издевается над ней.

– …Я познакомилась с Мориарти, когда Джордано был в тюрьме. И вот рассказала Джордано про даркнет и дала ему адрес. Ему по наследству досталось много денег, и он по всему соответствовал человеку, которого искал Мориарти. И больше я его не видела. Этот имейл… Он как дверь в другой мир, понимаешь? Те, кто открывал ее, исчезали из моей жизни, переходили в другое измерение. Ты только что объяснила мне в какое…

Каждое ее слово, каждый образ глубоко ранили Лин. Вероятно, Сара, как и другие несчастные жертвы, была игровым полем для этих сбрендивших самцов. Просто поверхностью из плоти и крови, у которой не существовало границ. Лин хотелось опуститься на пол, прилечь в уголке и умереть. Но гнев заставлял ее жить.

– Эти мужчины… Я хочу знать, кто они. Назови мне имена этих уродов.

Mistik сплюнула.

– Ты что, думаешь, они оставляют мне свои визитные карточки? Это же только маски, лица и тела. И руки, которые пытают. Ты что, не въезжаешь? Они дорого платят за мое молчание. Они проникли глубоко в меня, но я не знаю никого из них. Все это происходило года три-четыре назад, все покрыто мраком… И если даже ты найдешь кого-нибудь из них, на что ты рассчитываешь? Что он заговорит? Спустя годы? Никто и рта не раскроет. В этой среде главный закон – молчание. Они работают в судах, посещают элитные клубы. Они могут купить все, даже нашу боль. Это потребители. И потребляют они – нас. Тебя и меня – мы всего лишь вещи…

Лин чувствовала, что у нее кончаются силы и терпение. Хорошо бы подключить к делу полицейских, чтобы они нашли клиентов Mistik, занялись «Донжоном». Но она связана по рукам и ногам. Неужели оставить все как есть? Неужели она так и уйдет, не получив ответов? Достигла ли она предела своих поисков, своих возможностей, своих сил?

Лин стиснула зубы и покрепче ухватилась за рычаг.

– Все эти девушки умерли, потому что именно ты привела их к смерти, и ты это знала. Именно из-за тебя…

Лин замолчала и прикрыла глаза. Mistik не жертва: она составляла часть той смертоносной цепи, она совершенно сознательно скрывала правду и в глубине души все понимала. Чтобы придать себе мужества, Лин подумала о Саре, вспомнила улыбку своей радующейся жизни дочери на той последней фотографии.

Mistik не должна больше жить.

Лин положила вторую руку на рычаг, набрала в грудь воздуха. Ее пленница орала изо всех сил. Лин повернула рукоятку и отпустила цепь. Mistik рухнула на пол прямо возле цилиндра. Лин дотащила ее до клетки, заперла там, а ключ от замка бросила в воду.