Артем Римский - Стены

Конечно, воспитание, данное нам родителями, очень сильно повлияло на его становление. Мы из богатой семьи, родители наши успешные бизнесмены, входят в совет директоров санторийского филиала концерна Фольксваген. Над нами тряслись и чуть пылинки с нас не сдували. Думаю, что это важный момент: родители боялись отпустить нас в свободное плавание. Мы были для них двумя божками, настоящими кумирами, и скорее всего, они просто боялись в нас разочароваться. Думали, что вступив в самостоятельную жизнь, мы тут же оступимся и натворим глупостей. Нет, они об этом никогда не говорили, наоборот, всегда уверяли нас, что они в нас верят. Да они и сами себя просто заставляли верить в то, что их дети — это венец эволюции. Но чем выше они нас превозносили, тем больше подсознательно боялись, что мы не подтвердим их теорию. Буду откровенен, ни я, ни Мик не чувствовали этой веры в нас — ее не было. Была фанатичная, не вполне здоровая, любовь, было восхищение, и чем глубже они в них погружались, тем более мы с братом становились неприспособленными к условиям реальной жизни. Родители всего добились сами, жили в любви и согласии, единственной проблемой их было то, что они долго не могли зачать меня. Как следствие, я, а впоследствии и Мик, стали краеугольным камнем их счастья, тем, что дополнило и окончательно сформировало картину счастливой жизни. Как следствие, я и Мик обрели потенциальную способность разрушить их счастье, разрушить этот мир, который они создали и которому отдавались сполна.

Есть, конечно, такой момент, о котором я часто думал и склонялся к истинности своих суждений: вероятно, родители, по мере нашего взросления, просто не видели в нас тех качеств, которые помогли им добиться в жизни успеха. Мы с Миком просто не отвечали тем стандартам амбициозных и целеустремленных людей, которыми мыслили отец и мать. И они во многом были правы, но, черт возьми, они ведь и заставляли плыть нас по течению. Знаете, очень часто в таких ситуациях дети начинают идти наперекор, становятся неблагодарными и заносчивыми, на любовь и нежность отвечают чуть не презрением. Но не мы с братом. Мы научились ценить любовь и благополучие. Я это к тому, что многие думают, мол, людям выросшим в обстановке полного достатка и стабильной уверенности в завтрашнем дне, чужды представления об истинных ценностях. Чужды представления о жестоких реалиях, царящих за пределами богатства, о нищете и о том, как она ломает людям судьбы. Конечно, в этом есть доля правды. Но одно могу сказать точно: в нравственном плане мы с братом получили достойное воспитание. Даже с детских лет, — а ведь дети способны смешивать сверстников с грязью за то, что они хуже одеты, или у них меньше карманных денег, — нас учили ценить людей за их моральные качества. И мы старались это делать. С детства старались проявлять человечность, и вполне возможно — хотя, не хочется в это верить, — что именно это мешало нам быть в глазах родителей более жесткими и целеустремленными. В любом случае, на их любовь и самоотдачу мы отвечали любовью и уважением. Я не знаю, правильно это или нет, но в детстве и ранней юности в отношении родителей у нас с братом была даже некая безвольность. Не просто послушание и уважение, а прямо покорность. Вот так они смогли себя поставить с помощью пряника, и практически без кнута, не знаю, есть ли тут некая психология. Нам почти ни в чем не отказывали, мы всегда были отлично одеты, у нас всегда было нужное количество денег. Уже в старших классах мы ездили на собственных автомобилях, познали мужское уважение и женское внимание. Думаю, мы с Миком просто понимали, что всем этим обязаны деньгам, а деньги у кого? Вот именно. Будь с людьми человеком и польза не заставит себя ждать. Это было уже в подсознании.

Учились мы неплохо, но без рвения. Спортивные секции посещали охотно, но азарта победителей в нас не ощущалось. Родители намекнули нам, что учиться мы будем в Санторинском университете, а мы и не сопротивлялись. Санторин так Санторин. Вот вам и ответ, потому что лично у меня даже яркого увлечения в жизни не было. Про Мика в этом плане, вообще, отдельный разговор. А я действительно к веслам не прикасался, куда несет — туда и плывем. Не нашел я в юности точку опоры, ради которой стал бы жить, которая стала бы целью и смыслом всех моих поступков. Не нашел для себя музы. Тогда я просто наслаждался бесплатными дарами жизни, и не понимал, что самый бесценный дар — это найти себя в чем-то. Детские и юношеские развлечения перекрыли во мне это стремление. Если бы не жена, не знаю, куда бы меня занесла судьба. То есть, я признаю, что я в жизни спасен, а не обретен самим собой, понимаете? Это сложно признавать, но зато не так противно, как врать себе. Представляю, сколько волнующих опасений отец с матерью пережили в то время, когда я вышел из-под их контроля и стал жить самостоятельной жизнью.