Антуан д'Эстет - Flamma

— Я буду ждать вас возле кареты, — успокаивающе улыбнувшись, произнес тот.

— Изволите проследовать за мной, ваше преосвященство, — проговорил слуга, повернувшись боком и призывным жестом вытянув руку в сторону, куда через минуту и увел епископа.

Миновав длинный побочный коридор, они вышли в широкую хорошо освещенную галерею и направились к двери в ее дальнем конце. Несколько гвардейцев, офицер и камердинер постоянно дежурили в этом, ведущем к кабинету его величества, помещении; но прелата допустили к королю безо всяких задержек, доклада и сопутствующих церемоний (в чем он усмотрел хороший знак — ведь таковым должно было быть распоряжение самого государя). Однако оказавшись в кабинете, епископ почувствовал некоторую робость: вишневая драпировка стен; громоздкая, но очень удачно вписывающаяся в интерьер комнаты мебель; заваленный бумагами стол, с лежавшей прямо посередине дарственной Люциуса — рассеивали на себе его внимание.

Сам же Карл II, с устремленным на ночной Лондон взглядом, молча, стоял возле окна.

— Вы хотели меня видеть, сир? — спросил прелат, сообщая тем самым о своем присутствии.

— Да, господин епископ, — не оборачиваясь, сказал Карл. — Присаживайтесь.

Но сам король продолжал стоять и епископ из уважения к этикету не посмел воспользоваться его предложением.

— Почему вы отстранили Дэве от расследования? — полюбопытствовал король, по-прежнему глядя в темноту за окном.

Епископ смешался: вопрос был неожиданным. Но Карл II терпеливо ждал на него ответа.

— Ему давно не поручали никаких дел… — нерешительно начал епископ. — К тому же он опустился и почти все свободное время проводит в какой-то дешевой таверне.

— Вот как?! — удивился король. — Я помню его совсем иначе: немного угрюмым, но…

— Что делать, государь, — вздохнул епископ, — люди меняются; особенно после великих несчастий, каким для всех нас стала чума.

— Он потерял кого-то?

— Не могу знать, ваше величество. Вы сами изволили заметить, что он угрюм (добавлю только, что еще и неразговорчив). Кроме того, у него сохранилась привычка чаще задавать вопросы, нежели самому отвечать на них.

— А почему Хувер? — резко, без перехода от одного к другому, спросил Карл.

Епископ пожал плечами.

— Кто как не начальник полиции, достоин заниматься столь громким делом? — сказал он.

Король еще некоторое время интересовался отстранением Дэве и назначением Хувера, но прелат отзывался все холоднее: Карл II стоял к нему спиной и, ничем не выдавая своих намерений, вызывал в собеседнике чувство зарождающейся тревоги.

Наконец епископ позволил себе возмутиться.

— Если мое решение не угодно вашему величеству, — недовольно сказал он, — вы всегда можете отменить его.

Карл II оторвался от созерцания, тонущего во мраке города, и перевел задумчивый взгляд сначала на дарственную, затем на замершего в осознании собственной дерзости епископа.

— Скажите мне вот что… — ровным голосом, словно не расслышав замечание прелата, проговорил король. — Вы уверены в невиновности господина Флама?

— Да, ваше величество, — уверен! — твердо ответствовал епископ, хотя на самом деле, услыхав такой прямой вопрос, почему-то засомневался.

— Хорошо! — коротко бросил Карл, и задумчивость в его глазах уступила место обычной для него беззаботности. Он снова отвернулся к окну. — Вы можете идти, господин епископ.

Прелат растерянно поклонился и сделал несколько нетвердых шагов в сторону двери.

— Да и вот еще что, — остановил его король. — Передайте Люциусу, что мы будем рады встречаться с ним чаще. — Потом немного помолчав, самым душевным тоном добавил: — Кажется, он понравился леди Палмер.

***

Четверть часа спустя счастливый епископ садился в карету, где его дожидался Люциус.

— Король называет тебя по имени! Король приглашает тебя вновь! — только и мог восторженно восклицать епископ. — Господи!.. Да ты хоть понимаешь, что это значит?!

«Еще бы!» — тонко ухмыльнувшись, подумал архидьякон. — «За один вечер я купил самого короля и очаровал истинную королеву Англии».

Экипаж остановился возле Собора святого Павла.

Люциус тепло распрощался с епископом, но возвращаться в храм не спешил. Провожая взглядом уносящуюся прочь карету, он размышлял о событиях сегодняшнего вечера и, если не считать вынужденной размолвки с герцогом Бэкингемом, был доволен его результатами.

«Что ж, пожалуй, теперь можно вздохнуть посвободнее» — решил архидьякон и, действительно вдохнув свежий морозный воздух, огляделся.