Антуан д'Эстет - Flamma

Такая отповедь на нападки Бэкингема пришлась по вкусу миссис Палмер и окружающим ее женщинам, каждая из которых с удовольствием наблюдала, как краска стыда заливает лицо молодого, красивого и обычно высокомерного (но наконец-то уязвленного) гордеца герцога.

— Все они, — продолжал тем временем архидьякон, невольно задерживая взгляд на красавице Маргарите и, уже умышленно, на леди Палмер, — не в меньшей (а, пожалуй, так и в большей) степени, чем королева, достойны любви. И если уж на то пошло — беспощадно добивая соперника, усмехнулся Люциус, — настоящей королевой!.. женщину делает любовь короля.

Миссис Палмер довольно засмеялась: последний довод особенно порадовал ее.

— А вот, кстати, и он — его величество Карл II! — провозгласила она, с чисто женским ехидством взирая на Бэкингема и наслаждаясь смущением, в которое его повергло это известие.

Действительно, к группе окружающей леди Барбару Палмер, сопровождаемый двумя только пажами, приближался сам король.

Люциус не сомневался в хорошем расположении к нему государя и его фаворитки, но поспешил, все же, почтительно отойти в сторону. Примеру проявленной архидьяконом чуткости не преминули последовать и все остальные, включая Бэкингема, которого Люциус старался не упускать из виду. Он никак не мог понять, почему герцог так недружелюбен с ним.

Бэкингем заметил к себе устойчивый интерес архидьякона и их взгляды на мгновение встретились.

«Так вот оно что…» — подумал Люциус, с поразительной проницательностью уловивший в глазах герцога все оттенки его чувств. — «Это ревность!.. Как интересно!.. Но ревнует он не женщину, а свое влияние на нее».

Герцог Бэкингем показательно отвернулся.

«Что ж», — бесстрастно рассудил Люциус, — «такова жизнь: одновременно с новыми друзьями в ней непременно должны появляться и новые враги».

***

Дабы не мешать беседе короля с миссис Палмер, все те, кто недавно окружал фаворитку, собрались теперь вокруг принца Йоркского. Само собой, вместе с центром общества, должна была смениться и тема разговора, таким образом, от обсуждения любви перешли к обсуждению чего-то прямо противоположного — вражды… или, если точнее, — войны между Англией и Голландией.

Сам принц Джеймс, сведущий в кораблестроении архитектор Кристофер Рен, чиновник морского ведомства Сэмюэль Пипс и адмирал английского флота Джордж Монк (в прошлом грозный генерал, восстановивший на престоле династию Стюартов, а ныне… тоже генерал, но вместе с тем отъевший небольшое брюшко герцог Альбемарль) увлеченно обсуждали возможный исход грядущего противостояния двух морских держав.

— С самого начала зимы мы снаряжаем наш флот, — говорил Пипс. — И, смею вас уверить, снаряжаем неплохо. Другое дело, что и голландцы, должно быть, заняты тем же.

— Я как-то заглядывал в порт, — в свою очередь заметил Рен, — и видел заложенный в доках военный фрегат. Судя по планируемой оснастке и водоизмещению, на его бортах можно будет разместить порядка семидесяти орудий и еще с десяток выставить на корме. — Он довольно прищелкнул языком: — Знатное выдастся пополнение нашему флоту.

— Ну а я могу поручиться за выучку наших моряков и их умение палить по голландским бревнам из английских пушек, — хвастливо добавил Монк и, сопровождая свои слова крайне оживленной жестикуляцией, нечаянно выбил из рук проходившего мимо слуги уставленный бокалами вина поднос.

Маргарита звонко засмеялась неловкости Монка и, указывая на десятки мелких осколков плавающих в медленно растекающейся красной лужице, произнесла:

— И самая могучая флотилия обращается в ничто под дланью нашего достойного адмирала.

Какой-то миг никто не знал, как отнестись к этим словам; но когда сам Монк, расхохотавшись, сказал:

— Ваша правда, мисс, голландцам придется не сладко от столкновения с управляемой мною армадой.

…заулыбались и все остальные. И только Люциус, не поддавшийся всеобщему веселью, с мрачным любопытством посмотрел на Маргариту: подобный смех из ее уст ему однажды уже доводилось слышать.

***

Пробило десять часов вечера и гости стали постепенно расходиться.

Архидьякон и епископ, вместе с множеством покидавших Уайт-холл дворян, не торопясь спускались по парадной лестнице, когда их догнал посланный королем лакей.

— Его величество требуют господина лондонского епископа в свой кабинет, — кланяясь, сказал он.

Епископ заметно стушевался и виновато посмотрел на Люциуса, которого должен был на время оставить.