Фелисия Йап - Вчера

Я перехожу на сайт предвыборной кампании Эванса и набираю в поисковой строке «Кэтрин Луиза Эванс».

Ничего не находится. Я на всякий случай повторяю поиск. Ищу ее имя во всей Сети. Ни единого упоминания его покойной дочери там нет.

Это странно. Очень странно. Разве существование Кэтрин, даже столь недолгое, не работает на политическую стратегию Марка? Неужели трагическая история ее преждевременной смерти не принесла бы ему несколько сочувствующих голосов от матерей Южного Кембриджшира? Сегодня утром, во время нашего разговора, он тоже ни разу не упомянул о Кэтрин. И ничего не сказал Софии – женщине, с которой спал много месяцев.

Молчание может указывать на шрамы. Глубокие шрамы. Ужасные шрамы.

Или его причина – страх. Темный страх. Ужасающий страх.

Марк и Клэр Эванс, очевидно, сделали все возможное, чтобы забыть о том, что у них когда-то была дочь. Несчастную Кэтрин Луизу просто удалили. Стерли начисто с грифельной доски, на которой записаны факты жизни Марка Эванса. Даже с веб-сайта его кампании.

Но почему это секрет? Была ли ее смерть травматичной настолько, что родители все эти годы боятся о ней вспомнить?

Я собираюсь снова открыть дневник Софии, когда вваливается Тоби, помахивая очередным листом бумаги.

– Вот, – объявляет он, протягивая лист мне. – Коронеры работают быстро.

– Потому что их мертвые клиенты с ними не спорят. Как насчет банковских операций?

Он виновато качает головой.

– Все еще ищем, – говорит он. – Банкиры вредные как черти.

– Оттого столько народу и желает им быстрой смерти. И потому коронерам есть чем заняться. Попробуй еще, ладно?

Кивнув, Тоби исчезает из кабинета. Я опускаю глаза к протоколу у меня в руке.

Протокол вскрытия

Эванс, Кэтрин Луиза

Подробное исследование не выявило анатомической причины смерти. Токсикологические анализы, равно как и консультации экспертов по невропатологии и микропедиатрии, также не позволили определить причину смерти.

Данный случай был представлен на рассмотрение Энтони Пэджета, доктора медицины и эксперта-дуо по сложным поведенческим патологиям из больницы Адденбрука в Кембридже. В его отчете от 24 июня 1996 года утверждается: «Результаты вскрытия свидетельствуют о том, что смерть Кэтрин согласуется с диагнозом синдрома внезапной смерти новорожденного (СВСН). На данный момент остается неясным, мог ли двухнедельный период пренатального воздействия селективного антидепрессанта-ингибитора обратного захвата серотонина (SSRI), известного как антидепрессант прозак и принимавшегося матерью в первый месяц после зачатия, способствовать ее смерти».

Соответственно, возможны следующие причины смерти:

анатомическая и токсикологическая причины смерти отсутствуют;

оказал ли влияние препарат прозак, воздействовавший внутриутробно в течение двух недель, – не установлено.

Смерть признана естественной, рекомендации отсутствуют.

Что-то не сходится. Если коронер подтверждает, что Кэтрин Луиза Эванс действительно умерла от естественных причин, почему ее родители держат это в секрете? Зачем скрывать от людей ее недолгое существование? Разве оно не стало бы прекрасным материалом для избирательной кампании Эванса?

Вместо полного, убедительного ответа я вижу бессвязные фрагменты возможностей. Вглядываюсь в шахматную доску у себя на столе. Двигаю пару пешек с обеих сторон. Вытягиваю черную ладью из угла и обращаю белого слона в поспешное бегство, жалея, что в жизни задачи не решаются так же просто, как в шахматах. Ответ по-прежнему от меня ускользает.

Я со вздохом возвращаюсь к оставленному на столе айдаю. Вдруг у сумасшедшей тетки этот ответ уже есть?

25 февраля 2015 г.

Все становится по местам. Я собрала кусочки головоломки, мне есть чем гордиться. Читать протокол вскрытия было сплошным удовольствием. Отличное развлечение перед сном – лучше дильдо.