Зои Стейдж - Молочные зубы

– Как думаешь, ты найдешь здесь что-нибудь, чтобы себя занять? – спросила Беатрикс.

Ханна вошла в комнату и посмотрела по сторонам. Неплохо. Приятные цвета, есть с чем поиграть и никаких детей.

– Я буду в соседней комнате разговаривать с мамой – вон там, по ту сторону зеркала. Поэтому если одна из нас тебе понадобится, просто махни рукой, и мы тебя увидим, договорились? А пока поиграй здесь несколько минут сама, хорошо?

Наконец Ханна осталась одна. Она нашла на полке коробку «Лего» и положила ее на стол. Дверь закрылась, и впервые с самого утра стало тихо. Беспокойный и визгливый день – цвета, гам, слова и люди – медленно исчез, словно лист белой бумаги под лужицей синих чернил, и сердце девочки вернулось к нормальному ритму. Мягкие толчки вместо оглушительных ударов.

«Лучше, лучше, лучше» , – молча спела она, ее язык подрагивал, словно у змеи.

В уютном кабинете было единственное окно, обрамленное двумя гигантскими комнатными растениями. Беатрикс зашла за стол, задернула шторы и погрузила комнату в полумрак. Потом подняла жалюзи, за которыми скрывалась игровая комната. Они увидели Ханну, которая собирала конструктор, чем так любила заниматься в кабинете Алекса. Он не имел ничего против, когда она разбрасывала там по всему полу кубики.

Беатрикс опять обогнула стол и устроилась в уголке, придававшем всему помещению вид гостиной. Сюзетта села на диван рядом с яркой декоративной подушкой. Обстановку дополняли два мягких кресла, декоративный журнальный столик и чаша, наполненная зеленовато-желтым хризобериллом, известным как «кошачий глаз». Стены украшали акварельные рисунки, в основном пейзажи с деревьями и лазурными водоемами.

– Это ваши работы? – спросила Сюзетта, разглядывая картины.

– Да. Мое хобби, которым я занимаюсь уже много лет.

Она села в кресло так, что зашторенное окно оказалось у нее за спиной, и посмотрела на Ханну через тонированное, пропускающее свет только в одну сторону стекло справа от нее. Телосложением и осанкой Беатрикс напоминала балерину, однако ее движениям недоставало грации.

– Вы настоящий мастер. Они просто прекрасны.

Просто и ясно. Ей на ум пришло слово «хайку», будто рисунки заодно выступали и в роли стихов.

– Спасибо.

Доктор скрестила ноги и наклонилась к Сюзетте.

– Во время каждого сеанса мне нравится немного побеседовать с родителями…

– Муж приедет чуть позже. А с Ханной вы будете говорить там? – спросила она, показав на игровую комнату.

Доктор держала в руке «молескин» и ручку. Увидев у нее на пальце тонкое золотое обручальное кольцо, Сюзетта собралась спросить, есть ли у нее дети, но потом передумала.

– Пока не знаю, все зависит от ребенка. Некоторым действительно эта комната нравится больше. Пока я буду говорить с девочкой, вам придется подождать у входа. Я не на словах, а на деле соблюдаю врачебную тайну в отношении ребенка и не стану сообщать вам содержание нашего с Ханной разговора…

– Разумеется.

– …но при этом буду держать вас с супругом в курсе всего, что вам следует знать. В зависимости от того, что мне расскажет Ханна, я время от времени буду вынуждена говорить как с вами, так и с вашим мужем. По моему убеждению, семья представляет собой целостную структуру, все члены которой оказывают друг на друга влияние. Поэтому процесс лечения в определенном смысле будет затрагивать не только Ханну, но и вас.

– Я не против, это даже хорошо. У меня такое ощущение, что в действительности мы как семья разобщены. Когда на нас смотрят незнакомые люди, мы производим на них определенное впечатление, но о том, что происходит дома…

– Итак… – Беатрикс сделала вдох, расслабилась и улыбнулась Сюзетте. – Как развивалась ситуация после нашего разговора? Дела пошли на лад? Или стало еще хуже?

– Я чувствовала себя не очень хорошо, поэтому в выходные с ней больше времени проводил Алекс. А сегодня я впервые отвела ее в школу.

– И как она справилась?

– Если верить учителям, отлично. Пожалуй, чуть лучше, чем можно было ожидать. На самом деле, Ханна написала пару фраз на листе бумаги, хотя с нами общаться подобным образом не любит. Думаю, ее постигло немалое разочарование. Девочка написала одно предложение на шведском и одно – на французском. Но потом, по дороге сюда… – Сюзетта поразилась, что теперь это показалось ей чуть ли не смешным, – она сказала, что ее второе «я», Мари-Анн, наложит на какого-нибудь ученика заклятие и убьет его.