Зои Стейдж - Молочные зубы

– Миссис Уэйд сейчас вас примет, только поговорит по телефону.

– Спасибо.

Они с Ханной устроились бок о бок на жестких стульях и стали ждать. Им пришлось сидеть во множестве приемных: у врачей, различных специалистов, в образовательных учреждениях. Сюзетте ожидание действовало на нервы: его результат, как правило, разочаровывал. Она с отсутствующим видом складывала в гармошку ремешок своей сумочки, а когда доходила до конца, отпускала и начинала сначала. Сюзетте стало интересно, сколько воспитанников школы содержались на стипендию и не оплачивали в полном объеме стоимость обучения, пусть даже и скромную. Если заведение отчаянно нуждалось в деньгах, это могло стать для них плюсом. Они с Алексом могли бы пообещать дополнительные финансовые пожертвования в зависимости от того, примут Ханну или нет. Вдруг до нее дошло, что местоимение «они» в данном случае неуместно: от одной мысли дать взятку Алекс придет в ужас и никогда не поверит, что это ради Ханны или что «Саннибридж» этого заслуживает. Она сильнее сжала ремешок сумочки.

Сюзетта пригляделась к секретарше, сгорбившейся за компьютером. В ее рыжеватых волосах проглядывали черные корни. Каждый раз, когда футболка задиралась наверх, Сюзетта видела резинку не столько модных, сколько удобных трусиков. Весь персонал, который она уже успела здесь встретить, выглядел на редкость небрежно, поэтому она даже не знала, что думать: то ли они зарабатывают слишком мало денег, то ли им попросту нет никакого дела до внешности.

Эта мысль повергла Сюзетту в смущение. Она сознательно не стала чрезмерно наряжаться, желая предстать перед директрисой в образе уравновешенной, спокойной мамы. Безупречно сидящие джинсы, кипенно-белая футболка, кардиган – свободный, но без излишней небрежности – на случай холода, все еще ощущавшегося в апрельском воздухе. После знакомства с Алексом проблема выбора нарядов поизысканнее исчезла из ее жизни. Она нравилась ему, даже когда одевалась скромно, и он никогда не заставлял ее подчеркивать формы с помощью эффектной одежды. «Саннибридж» напомнила ей о старших классах: годах разочарований, когда она ходила в старомодных обносках. Ни ее настроение, ни школа от этого не выиграли.

В возрасте, когда подростки самоутверждаются среди сверстников, это действительно имело значение, но ее мать напрочь отказывалась поддерживать модные устремления дочери. Сюзетта мечтала об одежде из каталогов: о юбках макси, шлепанцах на платформе и, в особенности, брюках с лампасами, как у почтальонов. Ради футболки с изображением обезьяны Джулиуса [14] Обезьяна Джулиус – главный фирменный знак бренда Paul Frank. она пошла бы на убийство. Но мать считала модные веяния глупыми, полагая, что они лишь портят естественную красоту, и утверждала свою огромную власть категоричным «нет». Сюзетте нельзя было носить нравившуюся ей одежду, учиться в автошколе, чтобы получить права, тусоваться после уроков с мальчиками. Мать отвергала все, что помогло бы дочери чувствовать себя комфортно в обществе сверстников. У нее всегда находились причины в виде денег, уроков или дурного влияния, однако девочка не считала, что мама вообще всерьез задумывается над ее желаниями, отвечая очередным отказом. Она вела себя так же, как ее собственные родители, считавшие, что подростки неспособны здраво рассуждать и взрослые, вместо того чтобы идти на поводу эгоистичных желаний детей, должны давить на них своим авторитетом.

Мать не разрешала Сюзетте покупать одежду в секонд-хендах, говоря, что она дешевая. Самой же девочке такой винтажный стиль казался превосходным: расцвеченные блузки из полиэстера и мужские джинсы, закатанные до середины икр. На одноклассников они не произвели особого впечатления, но общаться с ними она перестала по другой причине. Когда здоровье Сюзетты ухудшилось и ее стала изводить унизительная диарея, она перестала посещать факультативы и кружки, в том числе и театральный, где однажды с удовольствием помогала придумывать и изготавливать декорации. Потом прекратила встречаться даже с парой подружек, которых когда-то считала хорошими, в их любимой кафешке. В конечном итоге ее вообще перестали куда-либо звать. Она проводила в одиночестве мрачные, тоскливые часы. Это были ужасные годы, но мать так ничего и не заметила. Несмотря на собственные проблемы, Сюзетта уделяла заботам по дому больше времени, чем мать. Готовила, убиралась, ходила по магазинам, ухаживала за их небольшим садом. Но родительница даже не думала ее за это благодарить и не раз отпускала едкие замечания: «Я только потому и хотела ребенка, так что теперь у меня есть полное право на прислугу с проживанием в моем доме».