Зои Стейдж - Молочные зубы

Ханна покачала головой.

– Какая же ты дура.

У девочки получилось «дюра», и Сюзетту поразил ее французский акцент. Но она тут же попыталась скрыть радость от того, что ей удалось развязать Ханне язык.

– Что ты сказала?

Но дочь уже отвернулась к окну.

– Уверена, Ханна, ты могла бы мне и объяснить. Или тебя лучше называть Мари-Анн?

Это привлекло ее внимание. Девочке надо было отдать должное: свою роль она играла хорошо. Сюзетте пришлось сосредоточиться на дороге: они уже почти подъехали к школе, и ей не хотелось опоздать. При этом она знала, что Ханна следит за ней и просчитывает следующий ход.

Сюзетта припарковала машину, и дочь отстегнула ремень безопасности. Фасад школы и прилегающая к ней территория выглядели не такими ухоженными по сравнению с другими, более дорогими школами, в которые девочку отдавали раньше. Ржавое оборудование детской площадки, казалось, придет в негодность через каких-нибудь года два. На грязном поле валялись оранжевые дорожные конусы со светоотражателями и сдувшиеся мячи разных цветов и размеров. Создавалось впечатление, что когда-то здесь располагалась муниципальная средняя школа, которую впоследствии расформировали. Рядом с входной дверью красовалась большая вывеска с огромным нарисованным солнцем, грозно ощетинившимся своими лучами.

Сюзетта почувствовала, как ей в ладонь скользнула маленькая ручка, и испытала настоящий шок. Может, Ханну и в самом деле пугала перспектива пойти в школу? Они зашагали по дорожке, и девочка заговорила вновь.

– Ты мне веришь?

Сюзетта задумалась, как лучше ответить. Лгать казалось неправильным. К тому же это был их первый настоящий разговор.

– Нет, – сказала она.

– Отлично. Меня правильно сожгли.

Пгавильно. В точности как французская кинозвезда.

Ханна сильнее сжала ее ладонь. По телу прокатилась волна страха: на мгновение Сюзетте захотелось прыгнуть в машину и на полной скорости рвануть в «Йенсен & Голдстейн». Алекс, вполне возможно, не обратит внимания на смысл слов дочери, для него важнее всего будет то, что она вообще их сказала. А что если Ханна, так долго хранившая молчание, решит проявить свою вторую личность прямо во время собеседования? Представить, как дочь расскажет о своей жизни в роли Мари-Анн Дюфоссе – кстати, инициалы ее имени весьма символично складываются в слово «МАД» [13] Во французском и английском вариантах написания имени Marie-Anne Dufosset инициалы составляют слово MAD, которое можно перевести как «безумный» или «злой». – никем не понятой, но отнюдь не безобидной юной ведьмы, не составляло никакого труда.

Они зашагали по тускло освещенному холлу с изрытыми оспинами стенами из шлакоблоков. Дешевые, выкрашенные желтой и оранжевой краской ящички для хранения личных вещей, вполовину обычного размера, пестрели вмятинами и зазубринами. В нос бил запах дезинфицирующего средства не без примеси аммиака, но школа все же была чистой, хотя больше напоминала Сюзетте не столько заведение для воспитания юных умов, сколько зону боевых действий.

Мимо колонной прошел какой-то класс. Замыкала процессию средних лет учительница в бесформенной деревенской блузке с застиранным пятном от кофе впереди. Сюзетта представила энергичный и живой образ отца: тот всегда держал в руке чашечку кофе и щеголял в заляпанной пятнами от него рубашке. Ей запомнилось, как он смеялся, не замечая, что при этом расплескивалась коричневая горячая жидкость. Сюзетта улыбнулась своему воспоминанию, а учительница улыбнулась ей. В следующее мгновение она отпустила класс, и стоило ребятам переступить порог и оказаться на улице, как тишина тут же сменилась гамом.

– Вот видишь? Тебе тоже придется играть на улице, – сказала Сюзетта Ханне, стараясь заинтересовать дочь.

Но когда рассмотрела заведение внимательнее, ею овладели сомнения.

Обстановка кричала о недостаточном финансировании. Даже картины учеников, украшающие стены, казались заурядными работами второгодников, выполнявших стандартные задания: деревья, изображенные в виде зеленых кругов на коричневых прямоугольниках, набивший оскомину дом с остроконечной крышей и входной дверью, обрамленной двумя уродливыми окнами. Совсем не такого она ожидала от школы, хвастающейся своей творческой направленностью. Алекс ее возненавидит. Она уже возненавидела.

Они прошли в администрацию. Секретарь, женщина в джинсах с завышенной талией и немного мятой футболке, которую она без конца одергивала, улыбнулась и указала на ряд стульев прямо у двери в кабинет директора.