Анатолий Борзов - Anenerbe [СИ]

Идут по лесу — впереди он, сзади двое автоматчиков. Это уже не прежняя прогулка, он слышал, как отдавал приказ белесый. И знать языка, чтобы понять, о чем приказал офицер СС, не обязательно. «Шкуру спущу, если с ним что-нибудь случится!» — именно так понял Семен и был, следует признать, сто раз прав.

Матушка вновь стояла у окна и смотрела в никуда, — некий ритуал, прежде чем отправиться спать. За окном — темнота. Город погружался в сон мгновенно, и даже снег — ослепительно белый днем — выглядел мрачным и серым. Много лет спустя, ей — уже познавшей жизнь пожилой женщине — откроется смысл. Мать действительно никуда не смотрела — она слушала себя, где и находила ответ на один единственный вопрос.

— Пошли, — говорила матушка, и Даша знала — отец жив и здоров. Сегодня с ним ничего не случилось.

Забирались под одеяло и согревали друг друга.

В то утро она проснулась беспричинно рано. Открыла глаза и поняла: не спит. Она также поняла, что не спит и мать, хотя и лежала матушка без движения, а дыхание — никакого дыхания.

Шум нарастал медленно — сначала решила — показалось, затем, что ослышалась, и только когда задрожали стекла, догадалась, в чем дело.

— Самолет, — сказала Даша.

— Откуда ему взяться? — ответила матушка.

Гул тем временем наполнил комнату, залез в уши, а затем забрался в голову. И Дашеньки вдруг привиделось, что они и есть самолет — огромная металлическая птица, хищно раскинувшая огромные крылья. Самолет летел высоко, очень высоко, так высоко, что ничего не было видно — даже облаков.

— Мне страшно, — прошептала девушка и прижалась к матери, которая не произнесла ни слова. И тут же выскочила из кровати, стремительно подбежала к окну и замерла…

Самолета близко он никогда не видел — только в небе. Казалось, самолет стоит на месте и натужено гудит. И сейчас он гудел еще громче и противней и никуда не летел — дрожал обшивкой. Горел фонарь, пугаясь собственной тени, и тоже дрожал. Дрожали все — какие-то мешки, ящики, руки на коленках, уши и даже нос. Минут через пятнадцать, дрожь перешла в обыкновенный гул, впрочем, не менее утомительный.

Сколько они прошли? Десять километров или больше? Пастушный не знает, но устал он основательно. Кругом один и тот же лес — какой-то серый, невзрачный и грязный. Деревья, покрытые серым мхом, — невысокие и кривые. Много сгнивших и поваленных — они валяются всюду, и присесть на них невозможно — тотчас ломаются. Гурий молчит, вероятно, и он устал, хотя держится молодцом — шагает и шагает.

— Три года назад, — неожиданно говорит он и оборачивается, — самолет нашли немецкий. В болото упал. Небольшой одномоторный. Нашли-то его давно, а вытащили три года назад. Энтузиаст объявился из новых русских, из города приехал. И что ты думаешь? Вытащил! Сначала водолазов привез — неделю в болоте плавали, жили у моего знакомого. Исследовали там все, говорят: точно, немецкий планер. Мужик этот куда-то уехал, а потом вновь, но уже с техникой. Все по уму сделал и, главное, — успел. Лето-то у нас короткое, а тут болото. Упертый, одним словом, и вытащил. Проход ему наши мужики соорудили, чтобы трактор подогнать — едва не утопили. Это же самолет! Как ты его со дна поднимешь?

Гурий улыбается.

— Наши спрашивают: и зачем тебе это надо? Лежит себе и лежит, тем более, что он немецкий. Кабы наш, тогда еще какой-то смысл, а тут вражеский — крест метр на метр. Вытащил, а в нем трупы, даже форма сохранилась. Тина болотная облепила — вот и сохранились. Один, по всей видимости, летчик, а остальные — непонятно кто, но в форме СС, офицеры скорей всего. Тут как тут корреспонденты, налетели, облепили и сразу в газету — уникальная находка, эхо войны. Мужик героем ходит, а тут уже другие приехали и говорят: где нашли? В болоте? Самолет? Неплохо сохранился? А знаете ли вы, что все это принадлежит государству? — Как государству? Немецкий самолет принадлежит государству?

Гурий смеется.

— А он уже деньги заплатил! Ты представляешь? И деньги немалые. Оказывается, лежать и гнить в болоте — пожалуйста, никаких проблем, а как ты его вытащил — тебе тут: извините, большое спасибо за проявленный героизм, но вещь принадлежит государству. Мужик в суд правду искать, неужели не слышал? Громкая история получилась, забавная. А пока разбирались — двигатель пропал, спер кто-то! А кто — понятно. Бодался он долго, говорили, что-то отсудил. Однако интерес вызвал другой факт, на который никто толком и внимания не обратил.