Кейт Аткинсон - Хозяйка лабиринта

Он умолк и презрительно взмахнул рукой, словно отгоняя самую мысль об Аллейне.

– Аллейн подозревал Годфри, – сказала Джульетта. – Он просил меня доносить ему на Годфри. Я следила за ним и видела вас обоих в Бромптонском храме.

– Да, вы прямо-таки бросались в глаза. Я помню, при вас еще была собака. Всегда везде фигурирует какая-нибудь собака, верно? – задумчиво произнес он и вдруг воскликнул, будто найдя недостающий кусок головоломки: – А! Так это была собака Нелли Варги!

– Почему Аллейн вас подозревал?

– Я думаю, этот вопрос стоит перевернуть с ног на голову. Кто шпионит за шпионами, мисс Армстронг?

– Вы? Вы подозревали Аллейна?

– Я всех подозреваю, мисс Армстронг. Это моя работа.

– А что миссис Амброз? Она – ваш человек?

Рыбарь хлопнул в ладоши, словно обозначая конец представления:

– Ну же, хватит разоблачений и разъяснений. Мы не в финале романа, мисс Армстронг.

Но что же Годфри? – не отставала она. Он тоже существует в спектре призрачного света?

– А что Годфри? Мы вызвали его на эти берега, чтобы поймать «крота», хотя лично я предпочитаю слово «предатель». В Службе много сомнительных элементов, как вам, конечно, известно. Мы подозревали, что появление фламинго позволит выкурить одного крота из норы, если позволите мне воспользоваться такой сомнительной метафорой. И мы оказались правы, так ведь? Вы наш маленький кротик, мисс Армстронг. Маленький слепой кротик.

Заметать и подтирать, сказал тогда Хартли. Годфри умеет заметать и подтирать. Она искала Годфри, но, оказывается, все это время он сам искал ее.

Рыбарь предложил ей сделку. Ее не арестуют и не будут судить за измену (и не повесят), если она передаст Мертону ложную информацию.

– Мы готовы спасти вашу шею, мисс Армстронг. Но вам придется за это заплатить.

– Вы хотите сделать меня двойным агентом? – устало спросила она. – Хотите, чтобы я продолжала работать с Мертоном и в то же время работала на вас?

Хуже не придумаешь. Слуга двух господ. Мышь, с которой играют сразу две кошки.

– Боюсь, для вас это единственный выход. Я пришел объявить вам о расплате, мисс Армстронг.

Меж страницами газеты «Таймс», которую Джульетта должна была оставить Мертону в Национальной галерее, прятался микрофильм, как она и договаривалась с Мертоном ранее. Но на микрофильме были не фотографии чертежей из чемоданчика чеха, спавшего у нее на диване, а сфабрикованная информация.

– По сути, чепуха, – сказал Рыбарь, – но русские не сразу это поймут. Надеюсь, они устроят парочку взрывов, прежде чем до них дойдет. А потом, конечно…

Он широко развел руки, словно показывая открывшиеся перед ней широкие перспективы сбыта ложной информации, двурушничества.

– Ну что ж, мне пора, – сказал он. – Я и так отнял у вас много времени.

– Надеюсь, вы сами найдете выход, особенно учитывая, что вы самостоятельно нашли вход.

В дверях он приостановился и посмотрел на нее долгим взглядом:

– Теперь вы моя, мисс Армстронг. Не забывайте.

Так вот, значит, истинный счет, подумала Джульетта, когда за ним захлопнулась дверь. И по этому счету она обречена платить до конца жизни. Нет выхода.

– Я верила, – печально сказала Джульетта, хотя услышать ее было некому. – Я верила в нечто лучшее. В нечто более благородное.

И это для разнообразия была истина. А ныне Джульетта больше не верила, и это тоже была истина. Но какая разница? Ну в самом-то деле?

После свидания с Мертоном в Национальной галерее Джульетта отправилась прямиком на Портленд-Плейс. Девица на ресепшен помахала ей конвертом:

– Мисс Армстронг, вам кто-то оставил сообщение.

Но Джульетта прошла мимо не останавливаясь, словно девицы и не было. Хватит уже сообщений. Она дошла до кабинета Прендергаста и постучала в дверь. Он сидел за столом в одиночестве, но запах мускатного ореха и старой церкви – запах фройляйн Розенфельд – еще висел в воздухе, будто она вышла только что.

– Я кое-что написала, – сказала Джульетта. – Рекомендательное письмо для Лестера Пеллинга. «По месту предъявления. Мистер Пеллинг – отличный работник…» – в таком духе. – Она вручила письмо Прендергасту. – Я его подписала, – может быть, вы тоже подпишете?

Она легко могла бы подделать его подпись – чужие подписи ей всегда удавались, – но решила, что лучше не рисковать. Лестер был честный до безобразия мальчик, пострадавший из-за ее собственной халатности. «Ей следовало быть осторожней». Она хотела хоть раз в жизни поступить порядочно по отношению к другому человеку.