Кейт Аткинсон - Хозяйка лабиринта

У калитки рос большой куст гортензий, еще не полностью распустившихся.

– Если предоставить этот куст природе, цветы будут розовые, – сказал Годфри, поддерживая светский разговор – будто это не они только что совершенно хладнокровно убили женщину. – Чтобы получить голубые цветы, нужно положить под корни несколько медных пенсов. Мульча из скошенной травы и кофейной гущи тоже помогает. Гортензии любят кислую почву.

– О… – сказала Джульетта. Неужели он дает ей советы по садоводству? Впрочем, это ведь и значит «действовать так, как будто все нормально».

На парадной двери был медный молоток в форме головы льва. Сама дверь – дубовая. Все очень солидно и респектабельно.

Когда Годфри открыл дверь, запахло полиролью для мебели и средством для чистки медных деталей.

– Ага, уборщица приходила, – сказал Годфри, переступая через порог и принюхиваясь деликатно, как собака.

Он повесил пальто Джульетты в стенной шкаф в прихожей. Годфри сказал, что его жена (Аннабелла) в отъезде, навещает мать. Аннабелла! Узнав ее имя, Джульетта почувствовала, что стала небывало близка к Годфри. Джульетта вообразила себе жемчуга, дорогую обувь, поездки в Лондон по магазинам, завершающиеся ланчем в ресторане Бурна и Холлингсуорта.

– Давайте пройдем в гостиную, – сказал Годфри, и Джульетта послушно повиновалась. – Прошу, садитесь.

Он указал на необъятный диван – не дамаскетовый, но из практичного разрезного плюша. Диван был размером с яхту. Я дрейфую по воле волн, подумала Джульетта. Меня унесло в Финчли.

– Не желаете ли, я принесу вам чаю, мисс Армстронг? Вероятно, это пойдет на пользу. Мы с вами пережили немалое потрясение.

– Да, благодарю вас.

– Возможно, мисс Армстронг, вы желали бы воспользоваться… – легкое колебание, – удобствами?

– Нет-нет, мистер Годфри, благодарю вас.

– У вас… – Он указал на ее руки. На них все еще оставалась кровь, уже побуревшая. Она въелась в лунки ногтей. – На верху лестницы первая дверь налево. К сожалению, у нас нет ванной на первом этаже.

В нетопленой ванной лежали свежевыстиранные, аккуратно сложенные полотенца, а мыло для рук пахло фрезией. И то и другое вроде бы указывало на существование Аннабеллы. Как и розовое атласное стеганое одеяло на кровати и две прикроватные лампы в абажурах с цветочками – все это Джульетта заметила через приоткрытую дверь спальни. Когда она стала мыть руки мылом, пахнущим фрезией, потекла вода, розовая от крови Долли.

Спускаясь по лестнице обратно, Джульетта слышала, как Годфри все еще возится на кухне. В этом царстве Аннабеллы он ориентировался на удивление уверенно.

В гостиной совсем не было фотографий, только пара безобидных акварелей. Несколько пепельниц, большая зажигалка, деревянная спичечница. Радиоприемник «Мерфи». Развернутая «Таймс» на кофейном столике. Должно быть, Годфри сидел там сегодня утром, читая про Дюнкерк и куря вонючие сигареты. В пепельнице рядом с газетой лежал раздавленный окурок. Джульетта подумала, что эта уборщица убирается не очень хорошо.

Наконец он вернулся с подносом. Разлил чай по чашкам и протянул одну чашку Джульетте:

– Вам два кусочка сахара, правильно, мисс Армстронг?

Они выпили чай в молчании.

Прошло много времени, и Джульетта уже начала бояться, что сейчас заснет, когда Годфри встрепенулся и произнес:

– Я думаю, нужно ее подержать в актерском составе, прежде чем она окончательно сойдет со сцены.

– Кого, Долли? Да, – сказала Джульетта. – Хорошая идея.

Ночь (или то немногое, что от нее оставалось) Джульетта провела в Финчли, на диване в гостиной Годфри Тоби. Он предлагал ей устроиться в свободной спальне, но она вежливо отказалась. Было бы ужасно странно засыпать в соседней с ним комнате, представляя себе, как он по ту сторону стены лежит в пижаме, под розовым атласным одеялом. Годфри, кажется, тоже испытал облегчение, когда она выбрала диван.

Через пару часов она проснулась и увидела Годфри (полностью одетого, слава богу): он стоял рядом с ее диваном с новой чашкой чаю на блюдце.

– Чаю, мисс Армстронг?

Он поставил чашку с блюдцем на кофейный столик – осторожно, словно боялся разбудить кого-то еще, спящего в доме. Хотя ночью уверял ее, что, кроме них, тут никого нет.

– Два кусочка, – улыбнулся он, уже зная ее предпочтения в смысле сахара.

Он вернулся на кухню, и Джульетта слышала, как он там насвистывает что-то похожее на «Спасибо за воспоминания». Возможно, не самая подходящая песня на утро после убийства. Годфри вернулся с тарелкой тостов и бодро сказал: