Крис Хаммер - Выстрелы на пустоши

– В нашей статье были только факты. Уокер никогда их не отрицал.

– Да, но он был не дурак. Наверняка догадался, откуда ветер дует: начальство бросило его на съедение волкам, сделало козлом отпущения. Конец карьере.

– Мы тут ни при чем.

– Не в том дело, Беттани. В своем расследовании мы оставили конкурентов далеко позади. Теперь они получили шанс взять реванш и вцепятся нам в глотку. И на защиту руководства, похоже, рассчитывать не приходится, согласна?

– Твою мать! И что нам теперь делать?

– Ну, перво-наперво надо сказать Максу, или его замене, что нас вот-вот смешают с дерьмом.

– На его место назначили Терри Пресвелл.

– Отлично. Терри настоящая скала. Предупреди ее как можно быстрее. Спроси, кого она хочет приставить к этой истории.

– Терри на совещании.

– Не важно. Выдерни ее оттуда. Она должна знать.

– Ты прав.

– Отзвонись, как только что-нибудь выяснишь. Я в «Черном псе».

– Ну и ну, Мартин. Все настроение испортил.

– Ладно, держись там. Ты не сделала ничего плохого. Просто добыла первоклассный материал, и мы дали его в номер. Держи голову выше, тебе не за что извиняться.

– Спасибо, Мартин. Ты тоже не вешай нос, ладно?

– Конечно. Отзвонись, как что-нибудь узнаешь.

– Обязательно. Удачи!

Проходит сорок пять минут, Мартин за это время так и не пошевелился, и вдруг противный телефонный звонок возвращает его оттуда, где блуждали его мысли.

– Мартин? Это Беттани. Прости, что так с тобой поступаю, но в полдень копы устраивают пресс-конференцию. Беллингтон, у полицейского участка. Дарси сможет туда добраться только к вечеру. Мы хотим, чтобы ты освещал событие. Извини.

– Черт, час от часу не легче. Ладно, помогу, чем смогу. – Мартин старается говорить беззаботно, хотя у самого на душе кошки скребут.

– Молодец! С меня выпивка, как вернешься. И не одна порция.

– Спасибо. Боюсь, мне она понадобится. Я позвоню тебе из Беллингтона.

Мартину вспоминается собственный совет Беттани: «Держи голову выше, тебе не за что извиняться». Очень дельный совет! Пожалуй, выписываться из мотеля рано.

Он решает полностью зарядить телефон и ноутбук. В Беллингтоне есть сотовая связь, по пути мобильник можно будет еще подкормить. Приезжать заранее незачем.

Включив ноутбук, Мартин открывает незавершенный очерк: Риверсенд, год спустя. Пробегает взглядом по тексту и вскоре уже печатает вовсю. История затягивает, поглощает, как это уже бывало множество раз, и личные невзгоды временно отходят на второй план.

По пути к Беллингтону Мартин раздумывает о самоубийстве Уокера, мысленно проигрывая последний разговор с сержантом во дворе полицейского участка в Риверсенде. Уокер был агрессивен и зол, а не подавлен или рассеян. Ничто в его поведении не указывало на то, что он решил покончить с собой. Наоборот, Уокер горел желанием все-таки раскопать, кто же такой Байрон Свифт. Впрочем, это еще ничего не значит. За то время, пока они не виделись, запросто могло что-то произойти. Возможно, руководство наложило на сержанта какое-нибудь дисциплинарное взыскание, понизило в чине или публично отчитало за нерасследованную наводку. Уокер был гордым человеком, единовластным хозяином на своем участке. Что, если он не вынес мысли о неминуемом унижении, пусть даже в умах жителей Беллингтона оно выглядело бы куда менее значительным, чем в его собственном? Кто знает, какие мрачные мысли осаждали сержанта предрассветными часами, когда его разум кружил по темным коридорам, не видя выхода?

Мартина самого нередко преследовали подобные призраки. Сразу после Газы едва удавалось заснуть даже с помощью лекарств. Являлись демоны, и он с ними боролся, но слишком часто чувствовал, что проигрывает и овчинка не стоит выделки. Зря он тогда рассказал о них психотерапевту, потом вся «Геральд» смотрела на него, как на ненормального. Однако он неделями спускался по спирали все ниже, а потом выкарабкивался обратно. Неужели Уокер за считаные часы дошел от непокорности и злости до отчаяния и безнадежности? Возможно ли это? Вероятно, были другие, неизвестные обстоятельства, и Уокер, не видя иного выхода, выбрал самый простой, сделав его еще проще тем, что обвинил «Геральд». Не исключено.

Навстречу проносится машина, и Мартин тут же сосредотачивается на вождении. Плоская земля за окном окрашена в монохромные оттенки цвета кости, выгорела на солнце за годы засухи. Ничто вокруг не движется. Вдоль обочины тянется свежий урожай трупов – сбитое за ночь зверье. Горизонт мерцает в мареве, небо будто вплавилось в нечеткие границы земли. На миг возвращается вольная иллюзия, которой он забавлялся с неделю назад: машина стоит, а движется сама земля, вращаясь под ним со скоростью сто двадцать километров в час.