Крис Хаммер - Выстрелы на пустоши

На экране появляется лицо немолодой женщины, судя по титрам, мэра Беллингтона. «Мне мало попадалось столь добрых и трудолюбивых людей, как Херб Уокер. Он был столпом нашей общины».

Ее сменяет Робби Хаус-Джонс: «Да, думаю, в каком-то смысле Херба Уокера можно назвать моим наставником».

Новые кадры, камера постепенно наезжает на Танклтона, который с берега реки Мюррей излагает свой взгляд на события.

«Мы сейчас на месте, где вчера ночью решил свести счеты с жизнью сержант Херб Уокер, который отважно и честно расследовал обстоятельства трагедии в Риверсенде и убийство автостопщиц. Судя по предсмертной записке, он решил покончить с собой потому, что не вынес клеветнических нападок в прессе».

Снова монтажная склейка, на сей раз с заглавными страницами «Геральд» и «Эйдж». Голос за кадром продолжает, теперь в нем звучат не скорбь и симпатия, а праведный гнев.

«На протяжении трех дней „Фэрфакс медиа“ поставляла нам сенсационные и не всегда точные репортажи об обстоятельствах убийства близ Риверсенда. В преступлении обвинялся то один, то другой человек – люди, по словам полиции, явно непричастные. А вчера принадлежащая компании газета бросила Хербу Уокеру обвинение в том, что он почти год замалчивал убийство немок».

Снова новый кадр, на экране премьер-министр. Он стоит позади здания парламента, всем своим видом выражая суровость; по бокам – министр внутренних дел, генпрокурор и начальник полиции штата, каждый из которых, мрачно глядя ему в затылок, кивает в знак глубочайшего одобрения.

«Вы не найдете большего защитника свободы слова, чем я и моя администрация, но в данном случае пресса перешла грань. Хороший человек мертв. И все из-за бесчестного заголовка. Лишь бы продать на несколько газет больше».

Панорамный снимок с пресс-конференции в Беллингтоне и еще один, на котором Танклтон слушает речь – все это под сопровождение его голоса, вновь пронизанного симпатией: «Коллеги Херба Уокера пытаются справиться с потерей и продолжают расследование».

Монтифор: «Херб Уокер отдавал всего себя, служа землякам во время великой нужды. Грустно, что с ним так поступили».

А вот и сам Мартин. Пытается улизнуть, будто вор, моргает, ослепленный подсветками камер.

«А у Мартина Скарсдена, репортера, ответственного за смерть Уокера, ни капли угрызений совести», – наносит завершающий удар Танклтон.

И Мартин: «Дерьмовый паразит и лицемер».

«Из Риверсенда, Дуг Танклтон. Для „Десятого канала“».

И снова диктор, морща лоб от значимости истории: «Мы можем немного утешить скорбящую семью Херба Уокера и добрых граждан Беллингтона: сегодня вечером „Сидней геральд“ публично принесла извинения и немедленно уволила виновного репортера».

Вырубив звук, Мартин потрясенно смотрит в светящийся экран. Обвинен, осужден, приговорен – и все за каких-то две минуты эфирного времени. Повешен, колесован, четвертован.

– Дьявол! – вслух произносит он, почти развеселившись от нелепости ситуации.

И что дальше? Он подумывал взять что-нибудь выпить и перекусить в клубе. Теперь об этом лучше забыть. К Мэнди? Нет, он оказал бы ей плохую услугу. В таком маленьком городке на нее падет тень вины, и последствия могут быть гнусными. Лучше всего выписаться из мотеля и уехать куда-нибудь далеко-далеко. Нанятая машина еще оплачивается со счета компании. Возможно, он двинет в Перт. Или в Дарвин.

Раздается стук в дверь.

Кто? Звучит слишком размеренно, вряд ли там толпа линчевателей с факелами и вилами.

Мартин приоткрывает дверь, на всякий случай подперев ее ногой сзади.

Это Гофинг, агент АСБР. В одной руке у него упаковка из шести бутылочек пива, в другой – шотландский виски.

– Решил, что выпивка будет нелишней.

Мартин пускает его внутрь.

Взгляд Гофинга падает на телевизор, который беззвучно передает остальные новости «Десятого канала».

– Я так понимаю, ты уже видел?

Мартин кивает.

Гофинг приподнимает сначала пиво, потом виски, предлагая Мартину выбор.

– Пиво. Спасибо.

Мартин садится на кровать. Агент занимает единственное кресло. С легким шипением откупорив бутылки, оба молча делают несколько первых глотков.

– Полиция считает смерть Уокера самоубийством; я не уверен, – говорит агент, глядя Мартину в глаза.

От столь внезапного заявления Мартин теряется. Медля с ответом, он взвешивает, что такая версия за собою влечет.

– Почему вы так решили?

– Ну, допустим, подозрительность у меня в крови. Меня смущает место, где нашли тело.