Крис Хаммер - Выстрелы на пустоши

– Понятно, – отвечает Мартин. – Только вместо мусульманских экстремистов деньги шли христианскому приюту для детей.

– Да, теперь похоже на то. – Снова пожатие плечами. – Все мы делаем ошибки.

– Но почему ты приехал сюда только через год, когда в «Истоках» нашли трупы?

– Снауч позвонил мне и копам одновременно. Сразу как обнаружил в запруде тела. Вероятно, чтобы я подтвердил его алиби. Я тут же подумал: возможно, это как-то связано с трагедией у Святого Иакова и теми денежными переводами. Почти ожидал, что в запруде лежат какие-нибудь горячие мусульманские головы, информаторы или еще бог знает кто. Только не две сборщицы фруктов из Германии, конечно.

Оба сидят в тишине, уйдя каждый в свои мысли.

– Думаю, нужно расспросить Снауча, – прерывает молчание Гофинг. – Он ключ ко всему.

– Согласен, только как?

– В смысле?

– Ну, старик знает, что ты в его власти после того, как помог воспользоваться ресурсами АСБР и опознать бывшего спецназовца. А меня он угрожает засудить за клевету и окончательно похоронить как журналиста.

– У Снауча все рыло в пушку по самое не хочу. Знать бы только, что он скрывает… тогда мы тоже смогли бы ему пригрозить.

– Уверен, татуировки на его руках – тюремные, но мы оба наводили справки. Мать Мэнди обвиняла его в изнасиловании, однако не осталось ничего. Ни записей, ни улик.

Сказать особо нечего. Мартин и Гофинг неподвижны, разочарование в обоих поднимается вместе с солнцем. Нарастает жара, вскоре на стоянке станет невыносимо. Спецагент закуривает новую сигарету. Оглашая небо нестройными сиплыми криками, пролетает с полдесятка какаду. Птички жалуются на несправедливость: очередной день без дождя, очередной день под палящим солнцем на западе Нового Южного Уэльса. Вскоре тишину, оставленную какаду, разрывает новый звук, вибрация, которую чувствуешь, еще не слыша, утробное рычание близкого грома.

– Что это? – спрашивает Гофинг.

– Байкеры.

Рычание теперь ближе, оба встают. Мимо по двое неспешно проезжают четверо мотоциклистов – четверо всадников Апокалипсиса, гостящих в Риверайне. Звук гуляет между зданиями, наполняет собой весь город. Проводив байкеров взглядами, Мартин и Джек Гофинг дальше следят за ними по одному звуку. Те, сбросив передачу, сворачивают на Хей-роуд; рев моторов, отражаясь от магазинных витрин, раскатывается по улицам.

– Байкеры… Серьезные чуваки, – роняет Гофинг.

– Да, я с ними уже пересекался. Проезжают иногда через город.

– Вот как? Здесь? Такой скучный, бедный видами ландшафт еще поискать. Что они тут забыли?

– Откуда мне знать!

– Ты же говоришь, что встречал их раньше. Может, в курсе, кто они?

– Я с ними не разговаривал, если ты об этом. Называют себя то ли жрецами, то ли жнецами. У меня есть их снимок.

Поискав в телефоне, Мартин показывает нечеткую фотографию байкеров, проезжающих по Хей-роуд.

– Вот, взгляни.

– Жнецы. Твою же мать!

– Всего лишь горстка нерях на мотоциклах. Что в них такого?

– Нет, Мартин, – качает головой Гофинг. – Жнецы – не просто горстка нерях, это серьезная группировка. Мотобанда, даже организованная преступность. Основные их силы сосредоточены в Аделаиде. Наркотики, рэкет, вооруженные грабежи. Что им тут делать?.. Где у них местный лагерь?

– Понятия не имею. Здесь хоть как-то похож на байкера только один ветеран. Зовут Джейсон, живет на Пустоши. У него есть байк, да и выглядит малый соответственно, хотя я не заметил никаких эмблем.

– Знаешь его фамилию?

– Нет. У него есть девушка, зовут Шазза. Шэрон. А что такое?

– Дай мне часок-другой. Нужно сделать пару звонков.

Джек Гофинг возвращается в свой номер и закрывает за собой дверь. Мартин в одиночку прислушивается к далекому рокоту мотоциклов. Внезапно в его собственном номере начинает верещать телефон.

Он идет отвечать.

– Мартин Скарсден. – Тон у него настороженный.

– Мартин, это я, Мэнди. Ты не мог бы подойти в книжный? Мне нужна твоя помощь. Это как бы срочно.

Избегая Хей-роуд, Мартин задами движется к «Оазису» по улочке между покинутым супермаркетом и автозаправкой. У черного хода его с лучезарной улыбкой встречает Мандалай Блонд. Она открыла дверь с ребенком на руках и теперь осторожно опускает мальчика на пол, чтобы обнять и поцеловать Мартина.

– Мартин, большое спасибо! Ты спас Лиаму жизнь. Впрочем, ты и так это знаешь.

Мартин колеблется, как ответить. Что ею движет – благодарность или привязанность?