Дуглас Престон - Обсидиановая комната

– Я понимаю.

– А если он расплатился наличностью, то, возможно, имени его мы все равно не знаем.

– Это было кольцо, и, судя по чеку, он приносил его назад для подгонки.

– Да, в таком случае имя у нас есть. Но… как я уже сказала, мы не разглашаем сведений о наших клиентах.

– Вот почему я пришел к вам. Понимаете, моя жена изменила мне. Он купил ей кольцо. И я хочу знать, кто он.

Брови миз Маккормик взлетели вверх, а на губах заиграла легкая улыбка, выражающая одновременно удивление, злорадство и сочувствие.

– Ах, эта старая история. Такая старая, старая история.

– Я потрясен тем, что оказался в подобной ситуации. И просто не знаю, что еще мне делать. Может, дадите мне совет?

– Забудьте об этом имени. Разведитесь с ней. Не важно, с кем она спит. Просто избавьтесь от нее. Вот вам мой совет.

– Но… я ее люблю.

– Господи боже. Не будьте вы такой тряпкой. Вы ее любите? Да бросьте! В мире полно женщин, которых можно любить. И полно драгоценностей, чтобы этих женщин одаривать, – добавила она с улыбкой и подмигнула Пендергасту.

– Я становлюсь довольно наивным, когда дело касается таких вещей, – произнес он глубоко опечаленным голосом. – Похоже, я совсем не знаю женщин. И… и как это унизительно!

– Ну а я знаю женщин. Такой джентльмен, как вы, без труда найдет женщину, которая будет вас любить и лелеять. И по-моему, вы должны задать себе вопрос: зачем вам имя человека, который наставил вам рога? Если не он, то кто-нибудь другой. А возможно, были и другие. Мой вам совет: оставьте это.

– Для меня это вопрос самоуважения. Не знать, кто он, ничего не ведать, когда друзья вокруг все знают, – это стыдно. Мне нужно только имя, и ничего больше. И тогда я смогу… – Он оборвал себя, подался к ней и заговорил конфиденциальным шепотом: – Позвольте быть с вами откровенным.

– Да, конечно.

– Если бы я знал имя, то мог бы делать вид, что знал обо всем с самого начала. Только и всего. Я хочу… сохранить ту долю самоуважения, которая у меня осталась.

– Я понимаю. Да, понимаю. Насколько можно судить, вы человек богатый?

– Очень.

– И она хочет заполучить ваши деньги?

– Несомненно.

– Брачного контракта нет?

– Я был так молод и наивен. Ах, каким же я был идиотом!

Долгая пауза.

– Хорошо. Я вполне понимаю ваши чувства. Я сама пережила подобное унижение, когда друзья болтают у тебя за спиной и весь мир скрывает от тебя происходящее. И ты всегда узнаешь последняя.

В ее голосе появилась горькая интонация.

Пендергаст поднял на нее взгляд:

– Я так рад, что вы меня понимаете. Для меня это имеет огромное значение… Барбара.

Он осторожно взял ее руку и легонько пожал.

Барбара Маккормик коротко рассмеялась и не сразу высвободила руку.

– А теперь, Алоизий, позвольте, я загляну в мой компьютер – что там есть. Но имейте в виду: вы не должны к нему приближаться. Держитесь от него подальше. И эту информацию вы получили не от меня.

Она взяла чек из его пальцев, села и застучала по клавиатуре с пулеметной скоростью.

– Ну вот. – Она оторвала листочек из блокнота на столе, написала на нем два слова и протянула Пендергасту.

Красивым школьным почерком было написано имя: «Моррис Крамер».

Ощущая на себе ее проницательный взгляд, Пендергаст изобразил ряд эмоций: потрясение, высокомерие, презрение.

– Так это он? Этот пройдоха? Маленький мерзавец. Мой сосед по комнате в Эксетере. Да, я должен был догадаться.

Барбара Маккормик протянула руку, и он вернул ей бумажку. Она смяла ее, бросила в корзинку для мусора и внимательно посмотрела на Пендергаста:

– Как я вам уже сказала, Алоизий, в мире полно женщин, достойных любви. – Она посмотрела на часы. – О, уже время второго завтрака. Тут есть очень милая чайная за углом. Не хотите присоединиться ко мне?

Пендергаст одарил ее еще одной улыбкой:

– С удовольствием.

При площади в три тысячи пятьсот квадратных футов номер люкс в отеле «Сетай» в Майами превосходил размерами большинство домов. Мало того что из его окон открывался великолепный вид на Атлантику, но здесь также имелся домашний кинотеатр, дорогие скульптуры, оригинальные картины маслом на стенах, превосходно оборудованная проходная кухня и ванные, отделанные черным гранитом. Но, в отличие от большинства пятизвездочных люксов, этот был обставлен с безукоризненным и изысканным вкусом – настоящая атака изящества и роскоши на человеческие чувства. Диоген надеялся, что это возымеет нужный эффект, потому что объект данной атаки в своей жизни не всегда имел возможность пользоваться изысканными вещами.