Дарья Сойфер - Чужие сны

– Здесь и находится мое главное изобретение. Прибор для расшифровки и визуализации снов.

– Но как это возможно?! – ахнула Наташа. – Вы вживляете чипы?

– Ну что ты, это ведь не научная фантастика и не три тысячи тридцатый год. – Анна Федоровна подошла к тумбе и подняла нечто похожее на сетчатый шлем. Примерно такой штуковиной Мураду делали ЭЭГ во время медкомиссии.

– И в чем фокус? – спросил он без особого восторга: шапочка из проводов казалась ничем не лучше своего собрата из фольги. Больше слов и теорий, чем реальной пользы.

– Фокуса нет, потому что вы не в цирке. – Мицкевич даже не взглянула на Мурада. Судя по всему, теперь он стал для нее персоной нон грата, и все свое красноречие Анна Федоровна переадресовала девочкам. – Я довольно долго составляла словарь мозговых сигналов. Проще говоря, я показывала разным людям изображения и наблюдала, какие именно участки мозга реагируют, в зависимости от этого загорались те или иные участки шлема. Связь работает и в обратную сторону. То есть если мы знаем, какие участки активны, то знаем, что человек видит в данную секунду. Все это было загружено в программу, которая сама обрабатывает полученную информацию и преобразует ее в видеоряд. Примитивные прототипы были еще десять лет назад, но тогда мы получали всего лишь набор довольно абстрактных и размытых изображений.

– А сейчас? – Наташа покосилась на монитор.

– Сейчас видеоряд вполне понятный и разборчивый. HD-качеством это, конечно, не назовешь, но со съемкой камерой наружного наблюдения посоперничать может. Да что я все лекцию вам читаю… – Мицкевич включила компьютер. – Давайте просто посмотрим.

После заставки и пароля на экране появилось множество папок. Каждая из них была названа тремя заглавными буквами, вероятно инициалами сновидца. Анна Федоровна открыла наугад одну из папок и выбрала там последний файл в списке.

Сначала изображение на мониторе было мутным и черно-белым, как на УЗИ. Но не успел Мурад поупражняться в сарказме, как все увидели силуэт человека. Потом из темноты проступил стол, книжные шкафы, высокое окно, и вскоре стало понятно, что человек находится в кабинете. И пусть изображение временами «шумело», а контуры подрагивали, Мицкевич была права: качество было вполне сопоставимо со съемкой простеньких наружных камер. Человек – а точнее, мужчина в деловом костюме – ходил по кабинету и разговаривал с кем-то по телефону. Размахивал руками, злился. Потом подошел к сейфу, набрал код и вытащил из железного ящика лист бумаги. Сел в кресло, начеркал что-то на листе, обхватил голову руками. А затем вдруг выхватил из стола пистолет, поднес дуло ко рту… и видео оборвалось.

– О господи!.. – Лия побледнела и поднесла пальцы к губам. – Чей это сон?!

– Я специально выбрала именно эту запись, хоть она и не самая позитивная. – Мицкевич выключила компьютер и повернулась к Лие. – Ты видишь автокатастрофу, верно? У одной из моих гостий похожая ситуация, но с самоубийствами. Отец застрелился на ее глазах, и теперь подобные сны преследуют ее. Она, кстати, тоже пыталась лечиться, страдала от депрессии, но теперь дело пошло на лад. Впрочем, думаю, она и сама тебе обо всем расскажет. Завтра утром ты сможешь с ней лично познакомиться.

Мурад негодовал. Вот ведь с…! Подмазывается к Лие, давит на больные места. После такого она подпишет все что угодно, лишь бы выяснить, как контролировать мучительные сны.

– А почему только завтра? – спросила Лия, и Мурад уловил в ее голосе нотки нетерпения.

Ну что и требовалось доказать! Уже наплевала на предосторожности и на низком старте. Готова делать все, что пожелает Анна Федоровна.

– Все уже разошлись на вечерние медитации. Ужин сегодня в спальнях, поэтому все увидятся только за завтраком.

– И вы так же собираетесь записывать наши сны? – Мурад воинственно вскинул подбородок.

– Нет. Только по вашему письменному согласию и не этой ночью. – Мицкевич бросила на парня холодный взгляд. – Ну, пока наша экскурсия окончена. Надеюсь, не слишком вас утомила.

Мурад направился следом за девочками, но в коридоре взгляд зацепился за одинаковые белые двери. Сколько людей Мицкевич держала за ними взаперти? Что с ними случилось и почему здесь так тихо? Ни единого звука! Даже в шесть утра в психушке, откуда Мурад забирал Лию, слышались голоса, шорохи. Хоть какая-то жизнь! А тут такая тишина, что кажется, будто ты оглох. Мураду не приходилось бывать в морге, но логично было бы предположить, что там царит именно такая атмосфера.