Елена Бумагина - Пятое солнце

В столовую она вошла одной из последних, села на дальний край стола. Ей казалось, что прошла целая вечность с того времени, как они на этом же самом месте сидели с Милой и секретничали. Но для других ничего не изменилось. Они так же хохотали, спорили о ерунде, перекрикивая друг друга, и врубали песни на телефонах (несмотря на все запреты).

Поразительные изменения произошли только с первым отрядом. На глазах потрясенной публики разворачивалась драма «Падение Белой Королевы». В первый день Полина, как ни в чем не бывало, вплыла в столовую в длинной струящейся юбке. Но ее место было уже занято. Более того, все места уже были заняты; куда бы она ни шагнула, ее встречали насмешливые взгляды. С бледными дрожащими губами она уселась на край для отверженных и так и просидела там весь обед, не проглотив ни крошки. Чем дальше, тем больше нарастала анархия. Бывшие омеги, почуяв ее слабость, стали яростно рушить устоявшуюся иерархию, и вот уже нет ни комитета самоуправления, ни кандидатов в него. В конце концов Полина вообще перестала появляться в столовой.

Вот и сейчас ее не было. Зато был Никита Потапов, который лучезарно улыбался Зое с «края неприкасаемых», куда он только что демонстративно уселся («Сколько места, и всё мое!»). Зоя улыбнулась в ответ. Какой он все-таки классный. Может быть, сегодня она поделится с ним хотя бы частью своих переживаний. Может быть, сегодня у нее появится хоть кто-то, кто поддерживает ее. А может быть… Тут Зоя, сама не понимая почему, густо покраснела.

«Не отвлекайся! – привел ее в чувство внутренний голос. – Тебе еще нужно найти Круглову!» И она стала поспешно доедать макароны.

Зоя знала, где ее искать. Это должно быть такое место, где ее никто не видит, и такое место, где она продолжает чувствовать близость своей бывшей паствы. Такое место было только одно – за главным корпусом. Туда Зоя и направилась.

Выглядела она жалко. Зоя даже слегка притормозила от неожиданности – прежде никогда не видела Полину в джинсах. И с сигаретой. Раньше такого и представить было невозможно – чтобы Ее Величество опустилась до мерзкого курения, – но от прежней Полины ничего не осталось. Лицо бледное, осунувшееся, тусклые волосы убраны в хвост. Полина затянулась и злобно посмотрела на Зою исподлобья.

– Ну что, пришла злорадствовать, Александрова? Давай, начинай.

– Да ты мне нафиг не сдалась, Круглова. Но если ты мне сейчас же не объяснишь, что происходит с Милой, я твое лицо вот по этой стене размажу.

Полина еще раз затянулась и отрешенно посмотрела поверх кустов.

– Она забрала ее первой.

– Она? Кто – «она»?

– Соль Земли.

Зоя уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же поняла, что сейчас ей лучше помалкивать и дать Кругловой высказаться. Полина затушила окурок пальцами.

– Ты знаешь, что викканам нельзя задувать свечи? – вдруг спросила она. – Нельзя убивать одну стихию с помощью другой.

– Ты пальцы обожгла.

– Да теперь наплевать.

Полина достала еще одну сигарету и прикурила от массивной зажигалки с гравировкой. Она опустила голову, собираясь с мыслями.

– Я думала, я справлюсь, – наконец сказала она. – Я уже потом выяснила, что та девочка – пятьдесят лет назад – не справилась, и поэтому произошло, ну… Но я всё равно хотела получить ее. Силу, власть. Если бы мне удалось всё довести до конца, то она бы у меня была.

– Ты имеешь в виду, если бы тебе удалось меня убить?

Полина не ответила.

– Ты хотела силу только себе?

– Да. И это было ошибкой. Стихия огня наделяет Силой Желать, но в то же время и Силой Отказываться. Подчинять свою личную волю воле большинства. Но я не хотела. Не хотела отказываться. Мне казалось, что я всё очень хорошо продумала. Если бы мы… – она покосилась на Зою, – …закончили, то сила стала бы всецело моя, на все пятьдесят лет, до новой поворотной точки. Я бы всю жизнь могла держать людей в своем кулаке.

Зоя посмотрела на нее с жалостью.

– Но зачем это тебе ? У тебя и так всегда было всё, чего только можно пожелать.

Полина помрачнела.

– У меня было всё, что можно купить за деньги. Это большая разница. Да, у отца бизнес, мы не бедствовали никогда. Меня баловали и растили как принцессу. Но я же видела, что происходит. Что мама превращается в серую тень, что она боится даже слово лишнее сказать, чтобы не лишиться кормушки. Что отец ее ни во что не ставит. Унижает. Насмехается. Любовниц чуть ли не домой к нам приводит. Родись я мальчиком, я бы смотрела на эти вещи по-другому. Но я не родилась мальчиком. И я решила, что я никогда, никогда не позволю так с собой обращаться. Я использую все свои возможности, всё, что мне дано природой, но власть и право принимать решения будут у меня.