Себастьян Фитцек - Пациент особой клиники [litres]

«Какого черта? – подумал Беркхофф. – Скания, где ты? И зачем отключил голосовую почту?»

Тилль хотел объяснить шурину все начистоту, рассказать, что дневник на самом деле существует и что Трамниц заявил о том, что Макс спрятан в укромном месте и, возможно, еще жив. И что узнать правду можно, только выпустив для видимости преступника из клиники под негласным наблюдением.

Если Оливеру удалось внедрить его сюда, то он наверняка имел возможность организовать слежку, точнее побег, который на самом деле являлся бы тайным расследованием.

Разумеется, Тилль знал, как шурин отреагирует на такую его идею. Он не был даже уверен, что сможет грамотно сформулировать ее, если ему удастся дозвониться до Оливера.

– Ты там окончательно свихнулся? – наверняка скажет Скания.

Одно только обстоятельство, что шурину необходимо было официально заявить о том, что он внедрил Тилля в «Каменку» под видом пациента, делало этот план неосуществимым. Беркхофф вряд ли услышал бы в ответ на свое предложение что-то иное, кроме восклицаний: «Я сейчас немедленно вытащу тебя обратно!» и «Ты там совсем с ума сошел!». К тому же двадцать четыре часа, которые отвел ему Скания для решения вопроса, давно уже истекли, и он не знал, что шурин уже успел предпринять.

Однако на данный момент у Тилля не было возможности услышать даже гневные реплики и возражения, поскольку Скания не отвечал. Беркхофф набирал номер шурина снова и снова, но все было напрасно.

Тогда он попробовал набрать второй сохраненный номер, но ситуация оказалась еще более загадочной.

– Неправильно набран номер. Пожалуйста, позвоните в справочную.

«Что за ерунда?» – подумал Тилль.

Происходящее казалось просто нереальным.

После этого он решил позвонить Рикарде, чей телефонный номер помнил наизусть, но результат оказался прежним.

«Почему нет связи по этому номеру?» – ломал голову Тилль.

У его жены был очень простой номер, состоявший, по сути, из даты ее рождения. Она не меняла его уже более двадцати лет даже при переходе на обслуживание к другому оператору связи, поскольку считала этот номер чем-то вроде талисмана. Поэтому ситуация, при которой Рикарда добровольно отказалась бы от него, совершенно исключалась. Тем не менее в мобильнике слышалось:

– Неправильно набран номер.

Ничего не понимая, Тилль посмотрел на телефон в своей руке, и у него вновь возникло ощущение, что с мобильником что-то не так. И тут его озарило!

Конечно! Здесь не обошлось без Трамница!

Беркхофф не знал как, но в том, что это было делом рук маньяка, не сомневался. Другого объяснения подобным странностям просто не существовало.

«Негодяй хочет, чтобы я запутался, расстроился и страдал, а для этого разжигает несбыточные надежды и ждет, пока жертва попадет в расставленную им психологическую ловушку», – догадался Тилль.

Беркхофф в отчаянии решил попробовать набрать третий и последний номер. Однако особой надежды на то, чтобы дозвониться до своего нотариуса, он уже не питал. Но тут послышался голос, представлявший собой угрозу во всех отношениях. И раздавался этот голос не из телефона, хотя и звучал совсем близко.

Он принадлежал фрау Зенгер, которая, зайдя в больничную палату к Тиллю, застала его с поличным при попытке совершить телефонный звонок.

– Что вы там делаете? – спросила профессорша.

– Значит, на самом деле вас зовут Тилль Беркхофф? – задала вопрос фрау Зенгер.

Они сидели вдвоем за круглым обеденным столом в ординаторской лазарета, поскольку руководитель клиники попросила персонал оставить их наедине. Фрау Зенгер привела Тилля сюда после того, как в его палате дело чуть было не дошло до потасовки.

Беркхофф ни при каких обстоятельствах не желал отдавать свой телефон. Не помогла даже угроза надеть на него смирительную рубашку. Тогда фрау Зенгер, видимо учитывая немощное физическое состояние своего пациента, решила избежать насилия по отношению к нему, и в конце концов они договорились, что Тилль отдаст ей свой мобильник, если она позволит ему позвонить с городского стационарного телефона.

Только после этого он прекратил сопротивление и, мучаясь от боли, последовал за ней в ординаторскую, которая, в отличие от палат и процедурных, по мнению фрау Зенгер, лучше всего подходила для конфиденциальной беседы. Но Тилль не позволял себе обмануться действиями руководителя клиники, пытавшейся вызвать у него доверие, и отказался от предложенной ему чашечки кофе с куском пирога. Ему не терпелось воспользоваться телефоном, стоявшим прямо перед ним, и это было единственным, чего он хотел. Однако перед тем, как позволить Тиллю позвонить, фрау Зенгер по вполне понятным причинам желала, чтобы он ответил на несколько ее вопросов.