Эмили Барр - Выжить любой ценой

– Ты права. Когда я в следующий раз соберусь отдыхать, отговори меня от поездки в Антарктиду. Но если я все-таки поеду, напомни, что не стоит отправляться на пикник с человеком, забывшим спички.

Засмеявшись, я иду на берег за Эдом.

Марк с Черри обследовали самый большой дом. Когда-то здесь была администрация и ресторан, но сейчас все сгнило, а с вывески «Лунный берег» осыпалась краска, и она едва читается. Помещение довольно большое, и я представляю, как когда-то здесь стояли столики, по вечерам на них горели свечи, а расторопные официанты разносили малазийские деликатесы. Но ведь это такое отдаленное место. Неужели сюда когда-то приезжали туристы? Возможно, мы гораздо ближе к цивилизации, чем нам кажется. Самад мог сделать крюк, доставляя нас сюда.

Но сейчас в полу огромные дыры, и все заплели лианы и прочие ползучие растения. Эта постройка больше других пострадала от капризов природы.

Рядом с ней на песке лежат гнилые доски, которым предстоит стать топливом для нашего костра. Парочка отодрала все что можно было. Эда с ними нет: Черри говорит, что он отправился проведать Джин и Джена на старом пляже.

Я включаюсь в работу и тоже начинаю отрывать доски, постепенно входя в азарт. Мне уже хочется есть, но я слишком возбуждена, чтобы заняться скучными поисками еды.

Черри занимается тем же самым, а Марк пытается разжечь костер. Внезапно она кричит:

– Эстер! О Господи!

Я бегу к ней, но, увидев ее находку, изумленно застываю. Слишком уж она неожиданная.

– Вот это да, – шепчу я.

Черри берет меня за руку, и я стискиваю ее маленькую огрубевшую ладонь.

– Продукты, – благоговейно произносит она.

Оказалось, что Черри оторвала дверь в кладовую, где обнаружились консервы. Там стояло одиннадцать брошенных банок. Их либо забыли, либо не захотели возиться с такой мелочью.

Теперь у нас есть четыре банки помидоров, две банки горошка и пять банок восхитительной фасоли в томатном соусе. Открывалки, конечно, нет, но Марк нашел ножи и приступает к работе с самым острым из них.

– Ты уж постарайся, – прошу его я. – А то я с ума сойду от одной мысли, что мы не сможем добраться до еды.

– Не переживай, я доберусь до этого горошка, даже если это будет стоить мне жизни.

И он в конце концов преуспел, хотя и провозился несколько часов.

К тому времени, когда возвращается Эд с двумя макрелями, презентованными ему австралийцами, становится совсем темно. У нас уже горит довольно-таки тщедушный костер, на котором мы разогреваем фасоль.

Эд застывает от удивления:

– Не может быть! Рыба с фасолью? Теперь только чипсов не хватает.

Сидеть под звездами и есть вилкой теплую фасоль кажется нам немыслимой роскошью. Я с улыбкой прижимаюсь к Эду, наслаждаясь теплом его руки на моих плечах. Меня охватывает такое счастье, что я забываю обо всем.

– О боже! – восклицает Кейти, откидываясь на спину. – Так вкусно, что я могла бы съесть в двадцать раз больше.

– Как я тебя понимаю, – соглашается Марк. – Завтра поймаем одного из этих чертовых ящеров, зажарим на костре и съедим с гарниром.

Никто и не думает протестовать. Наоборот, мы тут же начинаем вырабатывать план поимки.

Кэти

Июль 1988

День Х

Вау!

Возьми себя в руки, Кэти.

Перестань плакать.

Я в Айлворте. Там есть вокзал, магазины, много улиц и таунхаусов. Обычный город, хотя сравнить мне, конечно, не с чем.

Я могу жить у Стива и Мишель сколько мне заблагорассудится. Во всяком случае, они так сказали. Мне кажется, они были в шоке, увидев меня, потому что я слышала, как Мишель спросила у матери Сары: «А вы уверены, что ей шестнадцать?» Наверное, я выгляжу младше своих лет, но сама так не думаю. Вероятно, я казалась совсем девочкой, потому что мы пили кофе (совершенно отвратный) в шумной вонючей забегаловке при автостанции, и все было похоже на сон. Я выглядела ребенком, ведь именно так себя ощущала.

Теперь мне хочется поскорее проснуться. Я скучаю по дому. В общине у нас было много зелени, и это отделяло нас от других людей. Комната, в которой я сейчас живу, это просто маленькая каморка, похожая на кладовку. Практически я живу в ящике. Основатели нашей общины построили бревенчатые хижины полукругом, и мы знали всех соседей. А здесь за стенкой у меня совершенно чужие люди, и мне от этого страшно. И вообще я живу среди чужаков.

Но я должна быть сильной. Хотя мне хочется домой, я знаю, что никогда не вернусь туда.

В последнюю минуту наш план чуть не провалился. Я уже была готова от него отказаться (и сейчас немного жалею, что этого не произошло).