Кирилл Агапов - Восемьдесят сигарет

Встав с места, Токарь начал расхаживать кривым шагом по помещению, жестикулируя пустой бутылкой в одной руке и пачкой сигарет в другой.

– «Я люблю английский рок, милый ». « Милый , приготовить тебе кофе?» «Трахни меня в задницу, милый ».

Пустая бутылка из-под водки со свистом рассекла воздух и угодила в вазу с геранью. Раздался противный грохот разлетевшегося вдребезги стекла. От неожиданности официантка взвизгнула. Бармен вскочил на ноги.

– Спокойно, Рембо , – сказал Токарь, вскинув руку с зажатой в ней пятитысячной купюрой над головой, – братва гуляет – бутылки бьются. Относись с пониманием.

Подмигнув женщине, он подошёл к насупившемуся бармену и прибил ладонью деньги к столешнице.

– Дай-ка ещё бутылку.

– Шёл бы ты лучше отсыпаться, дружище.

– Я сейчас её сам возьму.

Нельзя сказать, что бармен испугался и поэтому уступил наглому и дерзкому постояльцу. Парень он был не из трусливых. Роста высокого. Плечистый. Да и работёнка такая, что порой приходилось ввязываться в драки: кто отказывался платить по счёту, кто, перебрав лишнего, сам начинал искать повод для мордобоя. Всякое бывало. Но всё же было что-то такое в лице Токаря, что заставило его не спорить в этот раз. Хочет нажраться – да и чёрт с ним. И потом, на деньги он явно не скупился, поэтому пускай хоть всё тут разнесёт в пух и прах, главное, чтобы после этого покрыл с лихвой убытки. Любой каприз, как говорится.

Забрав бутылку, Токарь тут же, не отходя от барной стойки, сделал большой глоток.

– Безумная тварь, – растирая тяжёлые веки, проговорил Токарь. – Знаете, кого долбят в задницу? Блядей! Их долбят в задницу, а потом, прикола ради, бьют со всей дури по хребту и смотрят, обгадятся они или нет.

– Зачем? – удивилась женщина.

– Что за идиотизм, – не поверил бармен своим ушам.

– А чё такого-то? Потому что это весело! Чего ещё с такой делать? Под венец вести, что ли?

Токарь загоготал. Но, просмеявшись, его лицо сделалось серьёзным и задумчивым. Он молча опустился на стул. Угрюмо уткнулся глазами в центр стола. Было видно, что в эту минуту его одолевали какие-то тяжкие раздумья. И когда бармен уже обрадовался наступившей тишине, а официантка, наоборот, расстроилась, решив, что Токарь выдохся и теперь ей точно уже ничего не перепадёт, он внезапно заговорил тоном человека, принявшего очень важное решение.

– Да пошло оно всё к херам! Нина может делать всё, что ей захочется, ясно тебе?! – он яростно сверкнул глазами на бармена, будто тот с ним спорил или собирался это сделать. – Я поеду с ней на юг, на север, хоть в жопу глобуса, и мне плевать на вас всех!

Он хотел сделать ещё глоток, но непослушные руки выронили бутылку на пол. Выругавшись, Токарь потянулся за ней. Потерял равновесие, рухнул на пол.

– Плевать, плевать, – повторял он, лежа на полу, даже не пытаясь подняться.

К нему подошла официантка.

– Вставай, глупенький, чего разлёгся, – помогая Токарю подняться, сказала она.

– Рита, Ритунь, – стеклянными глазами Токарь уставился на обвислую грудь женщины, – ты хорошая баба, понимающая в жизни…

– У меня смена закончилась. Проводишь меня до дому?

– А как же! Вечер только начинается!

Вцепившись руками ей ниже спины, Токарь подтянул женщину к себе и начал целовать.

– Ну перестань, не здесь, – несерьёзно сопротивлялась она, подставляя под его поцелуи поочередно то губы, то щёки. – Какой ты, а!

– Хочешь, махнём на юга? Хочешь?

Женщина звонко рассмеялась. Придерживая шатающегося из стороны в сторону Токаря, она обратилась к бармену:

– Олежа, запиши на меня бутылочку красного «бетанели»!

Село, в котором жила официантка, находилось в получасе ходьбы от гостиницы. Но можно было дойти и быстрее, через пролесок, выходящий к небольшому кладбищу, а от него уже рукой подать до самого села. Обычно женщина старалась не ходить этой дорогой, как-то страшновато, но сегодня – особый случай. Сегодня ей не терпелось оказаться дома как можно скорее.

Прохлада раннего утра отрезвляла Токаря. И если сначала, когда он только вышел из бара с Ритой в обнимку, он был полон желания и решимости завалить её в койку, то теперь, шагая неизвестно куда, через лес, в какую-то деревню, в гости к этой Марго, он проклинал всё на свете. Шесть утра! Похмелье и усталость навалились на него разом. Во рту пересохло. Хотелось спать. В одной футболке было зябко. Болела голова. Одним словом, наступило то состояние, когда измотанный гулянкой организм больше не в силах был веселиться, и все мысли были только о кровати и мягкой подушке.