Сергей Протасов - Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая

Токарев незаметно махнул Кривицкому, тот подскочил. «В куртке ключи от машины, спустись, принеси из бардачка сверток и фотографии с моего стола, — прошептал он Гене на ухо. — Быстро».

— Я не виноват! — продолжал бесноваться Баженов. — Это всё Комедия, я все расскажу, только передайте Вале записку.

— Кто душил, кто резал? Как? Откуда трупы в схроне, на территории бывшей ВЧ около Гавриловки? Куда делся пенсионер Бабин? Напишешь всё — дадим тебе шанс. Дадим, Иван Иванович?

— Подумаем как минимум. Почему не дать?

Вошел Кривицкий, сунул Токареву в руку бумаги.

— Вот, Паша, чтобы освежить тебе память, — следователь стал аккуратно, одну к одной, выкладывать на столе фотографии. — Смотри сюда: вот эти — из квартиры пенсионерки Аникиной. Ее вы задушили, а сестру с мужем и племянницу — ножом.

— Это не я!

— Ну что ты заладил: «не я» да «не я». Зачем, Паша, зачем погибли люди? Тебе деньги понадобились? Понимаю. Резал Комедия, а ты стоял рядом, наслаждался. Или сам? За каждого убитого тобой Всевышний отберет у тебя близкого человека. Потому что ты животное! Смотри, смотри. А эти — из схрона в лесу. Их вы жгли. Два старика и две старушки. Смотрят, как живые. Страшно, правда? Все из-за цветных бумажек! Невинные, наивные души, такие же, как у твоих родителей. А это молодой парень, Грицай. На нем нету подушечек пальцев. Задушен струной и заточен, как вот этот карандаш. Его тоже из-за бумажек? Дудника работа или сам потренировался? Вот тебе фото Бабина, Владилена Феликсовича. Тоже где-то под снегом нашел успокоение. Убили, квартиру ограбили, а книжки его ты себе оставил, дурачок. Читать любишь? Труба твое дело. Так что от Бабина тебе не отвертеться.

— Отдай записку, гад! — клокотало в горле преступника.

Токарев внимательно смотрел в мутнеющие глаза Баженова. Казалось, еще минута — и тот потеряет сознание. По его полному лицу стекал пот, зрачки бешено вращались. Он рвался, словно кто-то жег его током, прикладывал к спине раскаленный, красный утюг. Каждый его выдох сопровождался каким-то лаем, в котором угадывалось: «Нет, не знаю, не могу».

— Солнцева я тебе не покажу, — наращивал давление Николай Иванович. — За Алексея Николаевича я лично с тебя кожу снимать буду! Буду снимать и кормить тебя ею! Досыта!

Шаров подозрительно поглядел на коллегу и машинально отступил на безопасную дистанцию. Баженов, как загипнотизированный, перестал дышать и ловил каждое жуткое слово Токарева.

— Думаешь, это всё? Нет, парень! Следующая фотка будет твоей жены! Не сейчас, чуть позже, ты доживешь. Потом все узнают, кто убивал, и найдется мститель, так что жди фото твоей Лизочки. Я лично позабочусь об этом, будь уверен. Представь. Синюшные, перекошенные, с открытыми ртами и стеклянными глазами, они будто спрашивают: «Папа, за что?» Ты на пожизненном, по колено в собственном дерьме, будешь мечтать о скорой смерти, чтобы не успеть увидеть трупы маленькой, нежной, светлой девочки и ее верной, ни в чем не виноватой мамы. Будешь вечно жить и вечно мечтать, отмывая слезами свои грехи. Ты все, что было святого, променял на это, — из рук Токарева вылетели красные пятитысячные купюры и ровным слоем расстелились на столе, покрыв изображения убитых людей. — Жри! Ты этого хотел!

— Стойте, не надо, хватит! Нет! — завопил Баженов, закатив побелевшие глаза. — Я все напишу, все! Давайте бумагу и ручку.

Как психически больной, убийца с большой амплитудой, насколько позволяла цепочка наручников, раскачивался на своем стуле. Лицо сделалось ужасным, казалось, кровь вот-вот хлынет из глаз.

— Гена, — неожиданно ровным голосом попросил следователь. — Дай ему, что он просит, — потом Баженову: — Пиши и говори вслух, что пишешь.

— Хорошо, — тяжело дыша, безумный пытался совладать с собой. — Только вы должны, только вам нужно…

Ледяной взгляд Токарева пригнул толстяка к столу. Он испугался, затих, покорился.

— Я пишу, я уже пишу, — зачастил он. — Начну с Бабина. Бабина наколол Эдик. Мы решили развести его на ренту, подключили Чаусова. Но случайно Эдик встретил Комедию, который оказался похож на Бабина. В итоге Бабина пришлось убить.

— Так не пойдет. Пиши, как протокол пишут. Ты чего? Давай в правом верхнем углу: «Подполковнику милиции И. И. Шарову». Ниже, посередине: «Чистосердечное признание». Ниже с красной строки: «Я, Баженов П. П., хочу сделать чистосердечное признание о преступлениях, которые мне известны». Дальше ставь цифру 1 и, начиная с даты, не спеша излагай.