Майкл Смит - Аномалия

Джемма явно испытывала не больше энтузиазма, чем я, однако, пожав плечами, сказала:

– Я с вами. В конце концов, живем один раз.

– Я тоже рискну, – проворчал Кен. – Но пойду последним. Если уж и сорвусь, то никого, кроме себя, не прикончу.

И тут все вопросительно уставились на меня.

– Боже, – простонал я. Однако деваться было некуда.

Итак, первым пошел Пьер, за ним, на достаточном расстоянии, – Фезер. За ней – Молли, потом – Джемма. А за Джеммой – я. Я был почти уверен, что вот-вот раздастся крик: «Бывайте, придурки!» – и я увижу, как Кен отвязывает плот и радостно приказывает Дилану плыть назад, за брошенной водкой. Я даже не выдержал и посмотрел вниз, чтобы убедиться наверняка, однако Кен висел в двух футах подо мной, цепляясь мясистыми пальцами за неровности стены.

– Ненавижу тебя, – пропыхтел он.

Все вещи были распределены по рюкзакам, однако с учетом не тяжести, а значимости. Так, Пьер, к примеру, нес камеру и аккумуляторы, Молли – всевозможные примочки для звука. А мне достался рюкзак с сэндвичами. Выводы можете сделать сами.

С минуту мы, по совету Пьера, собирались с духом и привыкали к обстановке.

А потом полезли наверх.

Сначала это напоминало скорее прогулку по маршруту средней сложности. Минут через пятнадцать стало потруднее, однако стена была неровной, ее покрывали многочисленные выступы и трещины. Пьер не спешил и часто останавливался, чтобы дать нам возможность передохнуть и размять затекшие пальцы.

От многих людей мне доводилось слышать, будто скалолазание подобно шахматам. Толку от этого сравнения лично для меня никакого, поскольку шахматист из меня тоже никудышный. И все же я, как мне кажется, понял, что эти люди имели в виду: когда размышляешь, куда поставить одну ногу, а потом вторую, за какой выступ ухватиться – в этом определенно есть что-то от шахматной стратегии. В какой-то момент меня снова посетило то же чувство, как и на реке: будто я совершаю нечто безумное и дерзкое – нечто такое, что самому мне бы никогда и в голову не пришло.

Иногда я замирал на несколько секунд, чтобы посмотреть по сторонам – на каньон, на реку, блестевшую уже далеко внизу, на Кена, который упорно карабкался следом за мной. Время от времени он разражался потоком ругательств, но вскоре стало ясно, что это лишь неотъемлемая часть процесса, а не свидетельство грозящей ему опасности.

Я был рад, что он рядом, что мы вместе занимаемся тут альпинизмом, причем небезуспешно. От этого я чувствовал себя намного лучше. И не только потому, что Кен менее, чем кто бы то ни было, подходил для подобного мероприятия. Я вдруг осознал – и это потрясло меня до глубины души, – что считаю Кена своим… другом.

Я даже подумал о том, что как-нибудь при случае скажу ему об этом. Однако тут же представил убийственную дозу сарказма, которую он выдаст в ответ на мое признание – я бы на его месте обязательно выдал, – и решил, что, пожалуй, не стоит.

Когда Джемма сорвалась, у меня на раздумье было секунды полторы.

К этому моменту мы преодолели большую часть стены, о чем настойчиво напоминали мои мышцы, однако я уже успел более или менее приноровиться, и вся эта авантюра не казалась мне чем-то сверхъестественным. Я по-прежнему поглядывал вниз (Кен не отставал, прилежно копируя каждое мое движение), но вместо того, чтобы любоваться пейзажем – слишком опасное занятие, на такой-то высоте, – размышлял над словами, которые скажу перед камерой. Может, и рановато – вдруг мы вообще ничего не найдем, – но лучше иметь в голове пару-тройку заготовок. Так, на всякий случай. И тут, в самый разгар моей умственной деятельности, раздался короткий пронзительный крик.

А следом – звук какой-то возни.

Не успел я толком понять, что бы это значило, как увидел Джемму, которая стремительно скользила вниз. Прямо на меня.

Даже если бы я знал, что рекомендуется предпринимать в подобных ситуациях, то все равно не смог бы сделать ничего, кроме того, что сделал, а именно: весь напрягся и крепко вцепился в стену обеими руками.

Нас разделяла всего пара футов, к тому же Джемма отчаянно цеплялась за камни, поэтому не успела как следует разогнаться, и тем не менее ощущение было такое, будто в меня врезался поезд: из легких вышибло весь воздух, а правую сторону поясницы разорвало от боли.

Как ни странно, у меня хватило сил не разжать руки, когда Джемма на полном ходу вписалась в пространство между мною и стеной.

Она тут же схватилась за какой-то выступ, так что ее вес я чувствовал всего несколько секунд.