Майкл Смит - Аномалия

– Я не хочу.

– Но… – Я растерянно замолк.

Молли глядела на меня, плотно сжав губы. Удивительный факт: стоит тебе к кому-нибудь привыкнуть – и ты больше не видишь в нем человека. Ты видишь лишь роль, которую ему приписываешь. Молли уже давно превратилась для меня в страшный сон всех компаний, которые имеют с нами дело. Даже когда все идет наперекосяк, волноваться нечего, ведь наша надежная, несгибаемая Молл исправит это в два счета. Она стала нам настоящей мамочкой. Поэтому, наверное, какая-то часть меня была свято уверена в том, что Молли старше нас. Матери ведь старше своих детей, это закон природы.

Теперь же я посмотрел на нее – на ее облепленный волосами вспотевший лоб, порядком обгоревший на солнце, – и вспомнил, что она, вообще-то, на пятнадцать лет меня моложе. Увидел, что Молли здорово нервничает, может, даже боится и совершенно точно не хочет никуда идти.

– Что ж, – сказал я. – Хорошо. Я понял. Тогда оставайся здесь.

– Я могла бы понести эту штуку с микрофоном, если вы не против, – застенчиво предложила Фезер.

– Было бы здорово, – ответил я. – И знаете что? Ведь это и правда здорово. Почему мы раньше до этого недодумались? Молл, ты можешь снять на телефон, как мы идем к проему? Получится отличная затравка для блога.

– Конечно, – тихо произнесла она, передавая микрофон Фезер. – Прости, Нолан. Знаю, я веду себя глупо.

– Да, но… с другой стороны, возможно, ты будешь единственной из нас, кого не сожрет гигантский монстр. Поживем – увидим.

Молли засмеялась, и мне значительно полегчало.

Фезер подняла микрофон. Молли, с телефоном в руке, подошла к проему, готовая снять, как мы исчезаем во мраке, а Пьер снова включил камеру.

– Ну, вперед, – скомандовал я.

Мы медленно продвигались по проходу. Джемма светила фонариком нам под ноги, чтобы у нас было меньше шансов растянуться на так называемом «полу», который становился все более опасным. Кен фонариком Фезер освещал пространство прямо перед нами. Он тоже ступал осторожно, крошечными шажками, опасаясь, как бы не споткнуться и не сломать себе шею. Едва мы одолели футов сорок, как коридор уже сузился настолько, что я мог дотронуться до обеих его стен сразу.

Я напряженно вглядывался в них, но так и не обнаружил каких-либо свидетельств того, что здесь потрудился человек. Расщелин в них тоже не было.

А через сто сорок футов коридор попросту закончился. Стенка, в которую мы уперлись, как и все остальное здесь, не походила на задумку дизайнера – это был самый обычный тупик.

– Мы, наверное, прошли мимо двери, – бодро предположила Фезер.

Мы отправились назад, у входа развернулись и снова побрели вглубь, на этот раз еще медленнее, освещая каждый дюйм.

Но никакого дверного проема здесь не было.

Коридор вел в никуда.

– Ты нашел пещеру, Нолан. Пусть и не ту, что искал, но ведь это уже кое-что.

Мы с Кеном сидели снаружи. Открывавшийся нашим взорам вид был все так же прекрасен, однако я его не замечал.

– Ну да, – огрызнулся я. – Кое-что, что не представляет никакого интереса.

– Да не будь же ты таким пессимистом, Нолан. Это доказывает…

– Ни черта это не доказывает, Кен. Мы обнаружили трещину природного происхождения, которая не имеет ничего общего с пещерой Кинкейда. Скорее всего, о ней уже давно известно, а на картах она не обозначена просто потому, что рисковать шеей ради удовольствия взглянуть на какой-то там разлом в скале – верх идиотизма.

– Ничего не поделаешь. Будем работать с тем, что есть.

– А что у нас есть? С чем тут вообще можно работать?

– Пока не знаю. На худой конец, включим ее в выпуск «Загадки, которые мы почти разгадали» или скажем, что это очередной миф и мы его успешно развенчали. Как по мне, так это даже неплохо – злопыхателям после такого будет нечем крыть. Мы же «Аномальные материалы» – бесстрастные охотники за истиной.

– А как по мне, так твой план – полное дерьмо. Сначала мы из кожи вон лезем, чтобы заставить людей во что-то поверить, а потом сами же приносим им на блюдечке доказательство того, что этого чего-то не существует.

– Нолан прав, – раздалось у нас за спиной.

Мы повернулись и увидели Фезер.

Кен пожал плечами:

– Это твои деньги, золотце, тебе и решать.

– Не совсем так, – ответила она. – И решения тут принимаю вовсе не я. Тем не менее я скажу вам, что обо всем этом думаю. В колледже я изучала психологию и уяснила одно: на некоторых людей повлиять невозможно – они циничны и недоверчивы от рождения. Им нравится ничего не видеть и не слышать, и знаете что? Они могут катиться к черту! Палинхем и ему подобные благотворительные фонды существуют для тех, кому не все равно.