К Тюдор - Похищение Энни Торн

– Алло.

– Это я.

Повисла тишина. А затем я, чувствуя себя героем плохого триллера, произнес:

– Думаю, нам надо поговорить.

Он преуспел в жизни. Так обычно говорят, когда видят чье-то богатство и успех, не правда ли? Как правило, имея в виду большой дом, дорогой костюм и блестящую новую машину.

Мы меряем жизнь по странным меркам. Считаем, что способность приобрести обширную жилплощадь или жрущее наибольшее количество топлива средство для сиденья в пробках – это главный показатель того, что мы чего-то добились за короткий срок, отпущенный нам на этой планете. Несмотря на все наши достижения, мы по-прежнему судим о людях по их доходам, барахлу и возможностям.

Впрочем, полагаю, что с этой точки зрения Стивен Хёрст действительно «преуспел».

Хёрст жил на перестроенной ферме примерно в полумиле от Арнхилла. Перестройка фермы означала, что старый дом полностью лишился своего изначального внешнего вида, методично раздавленного акрами стали, стекла и треклятых складных дверей.

В этот вечер на усыпанной гравием подъездной дорожке стояла всего одна машина. Новенький «Рейндж Ровер». Мэри уехала с Джереми в Ноттингем, чтобы купить ему новые кроссовки и поесть пиццы. С обратной стороны дома виднелись длинный сад, джакузи и бассейн с подсветкой. Дороговато для человека, живущего на зарплату члена сельсовета.

Возможно, Мэри осталась с ним именно по этой причине. И все же в конечном итоге это не значило ровным счетом ничего. Потому что годы, когда можно было наслаждаться бассейном и джакузи, летели быстрее, чем она могла себе вообразить. Быть может, стоило их потратить на то, чтобы наслаждаться свободой, живя как можно дальше от этого места. Впрочем, полагаю, все зависело от того, насколько сильно тебе хотелось, чтобы в твоем доме были эти складные двери, и чем ты готов был ради них пожертвовать.

Я взглянул на часы. 8: 27 вечера. Помедлив еще мгновение, я заставил себя поднять руку и позвонить в дверь.

Из глубины дома донесся звонок. Я ждал. Послышались шаги, и дверь распахнулась.

Никогда бы не подумал, что человек способен состариться за два дня, однако я готов был поклясться, что с Хёрстом произошло именно это. В ослепительном свете охранного фонаря он выглядел гораздо старше своего возраста, практически пенсионером. Кожа свисала с его лица подобно мокрой тряпке, а налитые кровью глаза едва виднелись из-под серых век. Он не подал мне руки и не произнес ни слова приветствия.

– Мой кабинет там, – сказал он и, развернувшись, зашагал по коридору. Я сам закрыл за собой дверь.

Дом оказался совсем не таким, как я ожидал. Несмотря на легкий налет мещанства, он был обставлен с определенным вкусом. Впрочем, я подозревал, что шелковые обои и ненатуральные персидские вазы были куплены Мэри.

Хёрст вел меня по коридору. Впереди виднелась большая гостиная-столовая с открытой планировкой. По правую руку находилась сверкающая мрамором и хромом кухня. Хёрст открыл дверь в свой располагавшийся слева кабинет, и я почувствовал, как во мне начинает подниматься волна злости. У Хёрста все это было, несмотря на то, что он содеял.

А еще у него умирает от рака жена.

Я вошел в кабинет вслед за ним. В сравнении с остальным домом комната выглядела скромно. Большой дубовый письменный стол. Несколько черно-белых фотографий на стенах. Стеклянный шкаф с хрустальными бокалами и бутылками дорогого виски.

Пародия на кабинет джентльмена. На столе даже лежало тяжелое стеклянное пресс-папье. Кабинет человека, несомненно убежденного, что он преуспел в жизни.

Вот только сейчас он явно не выглядел таким человеком. Он выглядел как тот, кто вот-вот развалится на части вместе со своим дорогим, сшитым на заказ костюмом.

– Выпьешь? – Подойдя к шкафу, Хёрст покосился на меня через плечо. – Виски?

– Сойдет.

Наполнив два искрящихся хрустальных бокала, он поставил их на стол.

– Присаживайся.

Он указал на стоявшее перед столом кресло. Я поставил сумку на пол рядом с креслом. Дождавшись, когда Хёрст усядется на свой кожаный трон, я последовал его примеру. Кожа на моем кресле скрипела, и оно было ниже, чем кресло Хёрста. Вероятно, это позволяло ему чувствовать свое превосходство. Мне, впрочем, было все равно, ведь у меня на руках была выигрышная комбинация.

Какое-то мгновение мы сидели молча и не притрагивались к виски. Затем, не сговариваясь, потянулись к бокалам.

– Чего ты хочешь?

– Думаю, ты знаешь чего.