Роберт Стайн - Сводные сестры 2

Он ухмыльнулся ей.

Затем он поднял ножницы и пощелкал ими: чик-чик.

— Чик-чик, — сказала Эмили своей матери на следующий день. — Он поднял ножницы вот так и сделал чик-чик.

— И это все? — миссис Уолнер перестала драить и без того безупречную плиту и нахмурилась на Эмили. — Он больше ничего не сказал?

— А что еще?

— Ну, я не знаю. Он не делал никаких конкретных угроз?

— Он сказал, что пырнёт меня шестнадцать раз. Ясно? Довольна? — сорвалась Эмили.

— Эмили! — ахнула миссис Уолнер. — Как ты можешь так шутить?

Эмили ничего не ответила.

«Какое чудесное воскресенье», — подумала она с грустью.

Пока её мать убиралась, Эмили сидела за кухонным столом в своей большой домашней толстовке. Кроссворд воскресной газеты лежал на столе перед ней не слишком далеко.

Она заполнила 29 вниз и 103 поперек. И до сих пор, было решено только так.

Миссис Уолнер вздохнула.

— Мы с Хью беспокоимся о Риче, вот что я могу тебе сказать. В этом нет никаких сомнений. Он очень, проблемный мальчик. Мы пытаемся найти психотерапевта, с которым он сможет поговорить. Но…

— Всегда это «но…»

— Но в то же время… я не знаю. Просто постарайся быть на его стороне, хорошо? Знаешь, будь с ним помягче. Сможешь? — спросила миссис Уолнер.

— Да, не волнуйся, — ответила Эмили. — Все будет в порядке. — Почему ей всегда приходилось успокаивать мать? Разве та не должна успокоить её?

Она слышала крики снаружи. И уставилась в окно над раковиной. Вчера вечером немного выпал снег, и обсыпал деревья и кусты, как сахарная пудра. Эмили могла видеть, как Энн и Джесси пытаются построить снеговика из порошкообразного снега.

— Как у вас дела с Нэнси? — спросила мать. Она задала этот вопрос как бы невзначай, хотя сама, наверное, ночью глаз не сомкнула.

— Хорошо, — сказала Эмили.

— И всё? — миссис Уолнер разглядывала её лицо.

— Я всё еще боюсь её, — подумав, призналась Эмили.

— Боишься? Нэнси? — Миссис Уолнер указала на окно своей мыльной салфеткой. Посмотри на неё, Эмили. Она так счастлива, быть дома. Она совершенно изменилась. Это единственное, что я могу тебе пообещать. У тебя нет причин бояться Нэнси.

Эмили посмотрела в окно. Она наблюдала, как Нэнси бродит по двору, укутавшись в красное пальто. Она почувствовала ужасный укол жалости. Почему Нэнси не пошла, беситься с Джесси и Корой-Энн? И почему они не попытались втянуть её в свои игры?

— Эмилия. Она повернулась. У её матери было слишком серьезное и болезненное выражение лица. Это было выражение, которому Эмили никогда не могла сопротивляться.

— Что?

— Помнишь наш разговор? В день, когда Нэнси вернулась домой? Когда ты обещала мне…

— Я знаю. — «Пожалуйста, перестань так на меня смотреть», — молча умоляла она.

— Я рассчитываю на тебя, Эмили. Я рассчитываю на вас, чтобы помочь ей вернуться и стать самой собой. Нэнси. Она всегда любила тебя больше всех, ты знаешь.

На мгновение у Эмили возник ком в горле.

— Неправда, — сказала она. — Она любила меня больше всего? Поэтому она пыталась меня убить?

— Я знаю Нэнси, — продолжала её мать, — и я думаю, что знаю, что она никогда, никогда не сможет простить себя за то, что чуть не сделала с тобой.

«Чуть»? — подумала Эмили. Было много ужасных вещей, которые Нэнси «чуть» не сделала с ней.

— Но если ты простишь её, — срывающимся голосом продолжала миссис Уолнер, — я просто думаю…

— О, точно, — сказала Эмили. — Всё, зависит от меня.

Её мать отвернулась.

Эмили уставилась в окно. Нэнси ни где не было. Она подождала. Наконец Нэнси снова появилась, она выходила из гаража, неся набор инструментов отчима.

Странно, подумала Эмили.

Она почувствовала, как в ней поднимаются старые подозрения. Нэнси права, подумала она. Что бы она ни делала, я всегда буду подозревать её. Всегда.

Она встала из-за стола. — Я уже сказала Нэнси, что прощаю её, мам. Она мне не верит.

Миссис Уолнер кивнула. — Это потому, что она очень чувствительна. Она не поверит тебе, пока ты действительно сама не поверишь, Эм.

Эмили сунула руки в глубокие передние карманы толстовки. Она качалась взад — вперед босыми ногами. Она пыталась не думать о том, что только что сказала её мать.

У её матери была способность говорить что-то такое, что залетало бы в ваши уши и уходило вплоть до пальцев ног.

Она была права?

Эмили действительно простила Нэнси?

Эмили все ещё боролась с этим вопросом даже спустя десять минут. Она переоделась в более теплую одежду и вывела Буча на прогулку. Буч начал бегать, как сумасшедший, обнюхивая всё вокруг, пытаясь найти свой запах и метки под снегом.