Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

Первое, что бросается в глаза – застеленный черным полиэтиленом пол. Поднимая взгляд, я вижу ряды полок, закрывающие дальнюю стену. На полках стоят стеклянные бутылки и металлические банки примерно такого вида, как и должны быть в сарае питомника растений. Здесь самое место для того, чтобы хранить семена, удобрения и химикаты. Я делаю шаг вперед, чтобы рассмотреть полки поближе. Зернистое изображение, которое дают очки ночного видения, постепенно обретает резкость.

Это не семена. Бутылки полны мутной жидкостью, и содержимое большинства разобрать невозможно, но вот человеческие глаза и уши в некоторых из них ни с чем не перепутаешь. К содержимому нескольких банок я даже не хочу присматриваться. Рвотный позыв настолько силен и внезапен, что я с большим трудом сдерживаюсь. Я видел тысячи трупов и неоднократно принимал участие во вскрытиях, но сейчас тело реагирует совсем иначе, оно рефлекторно отзывается на воплощенное зло.

Я достаю телефон, чтобы сфотографировать увиденное, и внезапно вспышка резко освещает внутренности сарая, вызывая приступ паники, что меня заметят в доме. На самом деле это маловероятно, но, тем не менее, меня пробирает дрожь. Я медленно пячусь наружу и аккуратно закрываю дверь. Собираюсь было защелкнуть замок, но вспоминаю, что он был открыт. Когда я опускаю его в то же положение, что и раньше, то понимаю, что звуков видеоигры больше не слышно. Вытаскивая пистолет, я отворачиваюсь от двери. Поднявшийся ветер шелестит листьями.

Я обхожу фонтан и двигаюсь по боковой дорожке на другую часть питомника. Шаг за шагом я начинаю осторожно возвращаться к дому. Время от времени сквозь ветки виднеется отсвет все еще работающего телевизора, по которому я пытаюсь ориентироваться. Колючие ветки цепляются за одежду, а корни норовят поставить подножку. Зацепившись штаниной, я наклоняюсь, чтобы освободить ее, поднимаю глаза и осознаю, что телевизора больше не видно. Выключил? Я прищуриваюсь в попытках разобрать хоть что-нибудь в кромешной тьме. Какой-то слабый свет виднеется метрах в тридцати впереди, но что-то его загораживает. Затем я снова вижу телевизор, потому что помеха исчезает.

Я больше не один в этой темноте.

Я двигаюсь дальше с удвоенной осторожностью, пытаясь отличить шелест листвы от шагов того, кто крадется где-то рядом. Пригнувшись и поводя пистолетом из стороны в сторону, я делаю следующий шаг. Раздается сухой треск. Опустив взгляд, я вижу, что наступил на детскую челюсть. Рядом из земли торчит костлявый палец, мрачно указывая в небо. Да, это и есть источник запаха, этот сад – очередное кладбище жертв Тоймена. Одному богу известно, что еще покоится в этой земле, коллекцию сувениров в сарае я уже видел. В тот же момент я слышу какое-то движение где-то сзади. Похоже, ему удалось зайти мне за спину. У него есть несомненное преимущество хозяина, знакомого со своей территорией, в то время как я слепо иду прямо в его ловушку.

Я раздумываю, не стоит ли сделать несколько выстрелов в направлении звука, но отбрасываю глупую идею. Шансы задеть кого-либо чрезвычайно малы, но они есть, и этим кем-то может оказаться ребенок в доме.

«Ребенок!» – напоминаю я себе. У меня нет права на ошибку, на кону его жизнь. Я продолжаю двигаться на свет. Звук движения приближается. Можно залечь и затаиться с пистолетом наготове… Но ноги сами несут меня вперед. Телевизор уже отчетливо виден, я различаю таблицу с результатами игры на экране.

Шаги.

Сзади отчетливо слышны шаги.

Я бегом бросаюсь вперед, перепрыгиваю кусты и выскакиваю на площадку перед домом. Ребенка на диване больше не видно, но с подлокотника свешивается нога в белом носке. Сзади слышны уже не шаги, а как будто дикий зверь ломится через кусты. Я несусь к дому, на бегу срывая с головы прибор ночного видения, врываюсь внутрь, захлопываю стеклянную дверь и оборачиваюсь. На границе света и тьмы под деревьями видна темная высокая человеческая фигура. Я запираю дверь и подбегаю к дивану. Мальчику на вид лет двенадцать, он спит головой на подушке. Стакана с фиолетовым напитком рядом не видно. Бросая нервные взгляды на заднюю дверь и не выпуская пистолет из правой руки, левой я приподнимаю веко ребенка. Неподвижный взгляд, зрачок расширен. Шлепаю его ладонью по щеке.

– Просыпайся, – шепчу я.

– А, что? Мы уже идем смотреть форт? – бормочет он сонным голосом.

– Нет, парень, вот туда-то тебе совсем не нужно.