Георгий Ланской - Гамбит пиковой дамы

– Во! На контрасте. Пацаны тоже ржут. А мне нравится. Мама сказала, что я в этой шапочке хоть на дебила и похож, но не такой страшный.

– Ты и без того не страшный.

– Спасибо, – серьезно сказал Леха. – А моя бывшая сказала – ужас какой страшный. Особенно когда злой.

– Это она еще страшных не видела.

– Угу. Вот Герман Игоревич, например… Он страшный, да?

– Да, – кивнула я, не сразу сообразив, что Леха говорит о Змее.

– Серьезный он мужик. А чего он тебя охранять велел?

– Охранять?

– Ну. Типа того. Говорит, если смоется, глаз вам натяну… ну… туда…

– Я поняла.

– Ага. Так чего он так тебя пасет? Ты натворила чего?

– Нет. Он на мне жениться хочет.

– Круто, – серьезно сказал Леха. – Он… того… мужик серьезный. А почему ты сбежать должна?

– Так я-то за него не хочу, – вздохнула я.

Леха вытаращил глаза и долго, как теленок, хлопал ресницами.

– А чего не хочешь? – спросил он наконец. – Вы же… того… вместе… Он у тебя ночует. Вроде все у вас чики-пуки. И мужик он, опять же, конкретный такой…

– Боюсь я его, – доверительно сказала я, положив ладонь на Лехину ручищу. – Вот и не отказываю. И потом, старый Герман уже. Я молодых люблю.

Леха подавился и долго кашлял. Посетители оглядывались на нас с неудовольствием. Откашлявшись, он, красный от натуги, вытер слезящиеся глаза рукавом и покрутил головой.

– Надо, наверное, домой ехать, – сказал Леха. Излишне торопливо, на мой взгляд. – Тебе лечь надо… и все такое. Поедем?

– Поедем, – согласилась я. Боль утихла, зубы перестали выбивать канкан. Я была уверена, что доеду без особых приключений.

На улице, перед тем как усадить меня в машину, Леха натянул на голову свою шапочку и серьезно сказал.

– Ты это… того… если надумаешь бежать, то не в мою смену. Хорошо?

– Почему это? – усмехнулась я.

– Потому это. Не ты одна Германа Игоревича боишься.

Я кивнула и завела мотор. По дороге долго перебирала прошедшие события, поглядывая в зеркало заднего вида. Леха ехал следом. Во дворе он не сделал попытки выйти из машины, сквозь окно проследив за тем, как я вхожу в подъезд. Его глаза горели странным огнем.

Я думала, что засну сразу. Но даже после горячей ванны и теплого молока сон не шел. Вспоминались гадкие глазки Виталика, его прикосновения и смрадный запах изо рта. Не выдержав, я накинула шубу и спустилась вниз.

Леха сидел в машине и дремал, открыв рот. Я подумала, что могла бы сбежать прямо сейчас и он никогда бы не узнал, но было безумно жаль этого увальня. Я постучала в стекло. Леха подпрыгнул. Стукнулся макушкой о крышу и, прошипев что-то матерное, уставился на меня ошалевшими глазами.

– Чего? – испуганно спросил он, опустив стекло.

– Пошли, – сказала я.

– Куда?

Я показала ему на дом. Леха вышел из машины и поежился.

– С чего вдруг? – спросил он настороженно.

– Ни с чего, – пожала я плечами. – Мне страшно.

Леха ушел под утро, предпочтя досидеть остаток смены в машине. Чтобы там ему было веселее, я дала ему с собой котлетку в полиэтиленовом пакетике, пару кусочков хлеба и йогурт в бутылочке. В девять утра «Мерседес» отбыл со двора, сменившись на «Тойоту». Я невесело усмехнулась.

В квартире Леха вел себя скованно, косился по углам и вроде намеревался сбежать. В экспериментальных целях я прошлась перед Лехой в самой соблазнительной маечке, едва доходящей до бедра. Леха покраснел и отвел глаза. Пришлось постелить ему на матрасике.

Не уверена, что ему не хотелось. Хотелось, еще как. Его быстрые взгляды дорогого стоили, однако то ли страх, то ли служебное рвение оказались сильнее. Призрак вездесущего Змея витал над нами с неодобрительной гримасой.

Машин во дворе не прибавилось. Выезжая на работу, я не заметила, чтобы меня стерегли с усиленным рвением. Стражи были несколько расхлябанны, позволяли себе уезжать на обед, пару раз я даже ненадолго могла от них оторваться на шоссе, причем не особенно напрягаясь. То, что я всегда возвращалась домой, охранников из «Тойоты» успокаивало. Мне казалось, что смыться не составит труда.

Змей не давал о себе знать, и лишь его верная братия под окнами не позволяла зародиться робкой надежде, что он оставил меня навсегда. Левины не объявлялись, даже Инга, так активно набивавшаяся в подруги, притихла. Я же звонить не рискнула, предпочитая не будить лихо.

Лилька отругала меня за неудачную попытку смыться. Выглянув из окна, она увидела Леху, припарковавшегося неподалеку от офиса, и покраснела от злости.