Георгий Ланской - Гамбит пиковой дамы

Настю с трудом уволокли наверх. Для этого потребовалась помощь Инги и мужчины, служившего у Левиных не то шофером, не то кем-то еще. Марина увела меня в ванную, где промыла рану. Когда она обрабатывала ее перекисью, мне в глаза снова бросился укус на ее руке, слишком маленький для челюстей собаки.

– Это она вас покусала? – негромко спросила я.

Марина помолчала, а потом процедила сквозь зубы:

– Не задавайте вопросов, на которые я все равно не отвечу.

– Насколько она опасна? – быстро спросила я и, поймав в зеркале испуганный взгляд, схватила Марину за руку: – Прошу, скажите мне. Может быть, не стоит вообще приходить в этот дом?

Марина на миг задумалась, а потом, метнув быстрый взгляд на дверь, открыла кран до упора. Вода с шумом обрушилась в раковину, заглушая иные звуки.

– Мы запираемся на ключ, – быстро сказала она. – Весь дом. И ее запираем. Потому что иначе она может выкинуть все что угодно. За столом нужно следить за приборами, если Настя сидит рядом. Ей все равно, нож под рукой или вилка, она без предупреждения швырнет их вам в лицо. Прислуга тут не задерживается.

– А вы?

Марина помрачнела, неопределенно пожала плечами и резко обернулась, настороженно замерев в неудобной позе. Дверная ручка медленно поползла вниз.

– Я обработала вашу рану, – холодно сказала Марина. – Ничего страшного, немного содрана кожа, но зашивать не придется.

Глаза безмолвно, но определенно умоляли не выдавать ее. Дверная ручка столь же медленно поползла вверх, но мне было абсолютно все равно, кто стоял за дверью и грел уши. Так ли это важно? Секреты семьи Левиных занимали меня мало до тех пор, пока тайны не вырывались из ящика Пандоры и не принимались швырять в окружающих слонами из нефрита. Я вдруг поняла и пожалела их всех: истеричную Ингу, выпивавшую в сомнительном баре с малознакомыми парнями, Тамару, которой детей заменили собаки, прислугу, вынужденную уворачиваться от летящих в голову предметов, и Андрея, пожалуй, единственного, кто зорко следил за вспышками бешенства Насти. Жить в доме с маленьким чудовищем наверняка было невыносимо. Монстр выскакивал из засады неожиданно, в результате страдали не только члены семьи, но и невинные свидетели вроде меня.

Спустя час, когда я, с трудом сдерживаясь, сидела в кабинете, Андрей неуклюже пытался вымолить прощение. Знай я его чуть дольше, возможно, удивилась бы, но тогда поведение Левина казалось вполне нормальным.

– Настя больна? – спросила я, с неудовольствием отметив, что голос мне не повинуется, срываясь на неприятные визгливые ноты. Это удивило. Казалось, что все, происходившее в прошлом, должно было навсегда отучить меня от истерик, а ведь поди ж ты…

– Да, – хмуро сказал Андрей. – Больна. Вы понимаете, что это… не совсем она?

– Понимаю, – кивнула я и с сомнением посмотрела на бокал с коньяком. Может быть, выпить? – Она такая с рождения?

– Да. Но с годами все… только хуже.

– Что с ней?

Андрей ответил не сразу и провел по лицу жестом бесконечной усталости, словно смахивая незримую паутину.

– Мы не знаем, – нехотя сказал он. – Врачи ставят разные диагнозы. Поначалу подозревали синдром Смита-Магениса, очень похоже. Другие медики считают, что у Насти синдром психофизического инфантилизма… Не знаю!

Последнюю фразу Андрей выкрикнул с невероятной злобой. Я опустила ладонь на его руку и даже погладила, как пса. Он смотрел в пол, не отрываясь, словно ничего интереснее рисунка на ковре не видел. Инга, почти невидимая в полумраке комнаты, часто задышала, но не произнесла ни слова.

– Собаки чувствуют приступы? – спросила я.

Андрей вскинул голову и приоткрыл рот от удивления.

– Как вы узнали?

– Догадалась.

Андрей слабо улыбнулся и кивнул с легким облегчением.

– Да, Рада чувствует эти… приливы. Начинает беспокоиться задолго до того, как Настя превращается в демона. Рик – наш второй пес – на это не реагирует почему-то, но он вообще довольно ленив. Лева сразу начинает работать с Настей, он – отличный психиатр. За долгие годы он стал почти членом семьи… Только Лев может купировать приступы, больше никому не удается ее успокоить.

– Я понимаю, – сказала я, постаравшись вложить в голос как можно больше сердечности. Получилось так себе, я бы сама себе не поверила, поскольку думала сейчас лишь о том, как выйти из этого мрачного дома и больше никогда не возвращаться. Не поверил и Андрей.

– Вы приедете к нам на Новый год? – спросил он. – Я понимаю, что после произошедшего… Но прошу: не отказывайте нам. Честное слово, мне так неловко, что подобный инцидент…