Шалини Боланд - Девушка из моря

– Здесь выставлены всего лишь макеты оригиналов, – продолжил Джек, – должно быть, жутко неудобно и унизительно было торчать в них целый день. А там дальше, видишь, позорный столб для порки. – Он показал на маячивший впереди ничем не примечательный с виду столб.

Я вздрогнула, подумав о варварских средневековых наказаниях.

Мы продолжали идти по тенистой дорожке. Слева от нас раскинулась безукоризненно чистая лужайка для игры в шары. И вот прямо впереди я увидела тот самый травянистый холм, что заметила еще в кафе. Отсюда он не казался чем-то удивительным, но все-таки выглядел впечатляюще. И кульминацией на вершине – те древние развалины замка.

– Поднимемся? – спросила я.

Джек кивнул, и я полезла вслед за ним по крутым каменным ступеням, высеченным в склоне холма. Совсем скоро мы вышли на вершину. К останкам мощных замковых стен, сложенных из серого, местами замшелого камня. Крыша бесследно исчезла, и большая часть стен обвалилась, но отсюда открывается прелестный вид на церковь и городские дома. Я увидела также и внутренний дворик, где мы только что завтракали. Там теперь сидела молодая семья, изучая меню.

– Интересно, кто разрушил этот замок, – сказала я.

– Кромвель [9] Оливер Кромвель (1599–1658) – один из вождей Английской революции 1640–1649 гг., ставший по ее итогам правителем (лордом-протектором) Англии, Шотландии и Ирландии. , – ответил Джек. – Настоящий вандал.

– А когда его построили? Замок.

– В начале двенадцатого века. Почти тысячу лет тому назад. А он еще и вправду впечатляет.

– Ты увлекаешься историей? – спросила я.

– Моя жена учитель истории, – ответил он, – она обожает все эти древности.

Я испытала беспричинный приступ ревности.

– Ей тоже нравится ходить на веслах? – спросила я.

– Да, она обожает греблю, – сказал он, – но из-за работы не может выходить на реку так часто, как ей хотелось бы, – его тон как-то странно изменился, словно что-то отвлекло его мысли, – ты готова спускаться в реальный мир?

– Да, конечно, – ответила я, хотя мне вовсе не хотелось уходить отсюда.

Мне хотелось остаться с ним среди этих развалин на целый день. Не хотелось спускаться. Совсем не хотелось.

Время близилось к обеду, но я абсолютно не чувствовала голода. Вероятно, из-за того безумно сытного завтрака, что мы съели утром с Джеком. Отсутствие аппетита, однако, объяснялось также глубоким волнением. Расположившись на балконе, я старалась успокоиться, но мне не удалось. Казалось, какая-то сила стремительно тащит меня по невероятным и бесконечным американским горкам, волнами скручивая живот при каждом спуске и взлете. В голове крутилось слишком много важных вопросов, и ни на один из них я не знала ответа.

Я провела великолепное утро на реке. Если бы я могла проводить так каждый день, то удовольствовалась бы, наверное, нынешней жизнью, даже если бы память никогда не вернулась ко мне. Однако меня тревожило слишком много других проблем. Точно кто-то упорно щелкал меня по лбу, последовательно и неумолимо изматывая меня щелбанами. Я сменила позу, пытаясь поудобнее устроиться в шезлонге, однако солнце уже жарило нещадно, а мысли мои метались как заведенные, да нервы совсем разгулялись. Кроме того, меня не покидало ощущение, будто я живу в чужом доме, проживая жизнь другого человека.

Дурацкое состояние. Нельзя же просто валяться здесь целый день. Необходимо что-то делать. Повернувшись, я спустила ноги на пол и посидела немного, подперев рукой подбородок. Наконец встав, я размяла шею и плечи. Они побаливали после утренней гребли. Вернувшись в гостиную, я закрыла балконные двери. И мгновенно перед моим мысленным взором всплыл образ женщины из ночного кошмара. Ее враждебность. Ее медленное приближение ко мне. Решительно выбросив из головы эти образы, я подавила вспышку страха.

Во рту у меня пересохло, и я зашла на кухню и, включив кран, подождала, пока струя воды достаточно охладится. Я подошла к одному из сервантов за стаканом. Но оказалось, что там хранятся только тарелки. Я еще плохо ориентировалась в собственной кухне. Открыв другой шкаф, я обнаружила на полках какие-то жалкие пакеты и жестяные банки. Во мне поднялась волна ярости, к глазам подступили слезы. Жуткая нелепость. Не могу же я рыдать из-за того, что забыла, в каком буфете держу стаканы. Рывком распахнув дверцу очередного шкафчика, я увидела желаемое. Стоявшие там стаканы поблескивали, точно насмехаясь надо мной. Меня охватило желание смахнуть их все и разбить вдребезги. Но я сдержалась. Просто взяла стакан и сунула его под струю воды. Когда он наполнился, я залпом выпила его до дна. Рука моя подрагивала, но я не позволила ярости и отчаянной тоске овладеть мной. Закрыв кран, аккуратно поставила стакан на сушилку, и сжала руки в кулаки, чтобы избавиться от дрожи.