Джонатан Келлерман - Обман [litres]

Пат Скэггс скрипнула зубами.

– Даже если Элиза и сказала это на записи, ничего подобного никогда не было. И я не имею никакого отношения к ее смерти.

– Поэтому мы и хотим в спокойной обстановке выслушать ваш рассказ о том, что было на самом деле.

– Господи, – простонала Скэггс, – кафкианство какое-то…

То же самое слово, что использовал Хауэр. Хотел бы я знать, каким словом пользовались бы образованные люди в подобных ситуациях, если б измученный туберкулезом и жизненными невзгодами пражский еврей не написал несколько книжек.

– Я понимаю ваши чувства, Пат. Давайте все-таки сядем и во всем разберемся.

– Нам не в чем разбираться, – слабо возразила Скэггс, но подчинилась, когда Майло легонько подтолкнул ее в сторону комнаты. Она села обратно в кресло, и я сразу задал вопрос:

– Значит, вы оказались в постели по обоюдному согласию?

Настал черед Майло недоуменно моргнуть. Пат Скэггс не обратила на него внимания, поскольку вытаращила на меня обезумевшие, красные от выступивших прожилок глаза. Вид у нее был такой, словно я только что сорвал с нее одежду.

В некотором смысле я именно это и сделал.

Скэггс снова ударилась в слезы, однако на этот раз уже не пыталась скрыть их, выбежав из комнаты. Просто сидела перед нами, всхлипывая и что-то бормоча.

– Что вы сказали, Пат? – наконец спросил Майло.

– Только два раза. – Скэггс выпрямилась в кресле. – Сейчас вы будете говорить, что все дело в Уэллсли, а Уэллсли здесь вообще ни при чем, я так устала от этих гарвардских шуточек насчет женских колледжей… В Уэллсли я вообще не догадывалась, что увлекаюсь женщинами, у меня был мальчик, мы собирались пожениться…

– Пат, нас совсем не интересует ваша личная жизнь в той части, которая не имеет отношения к Элизе Фримен.

– Два раза, – повторила Скэггс. – Два чертовых раза! Но вы ведь не расскажете об этом моей подруге, правда? Это совершенно невозможно!

Подругу Скэггс, как выяснилось, звали Мишель Уошберн, и она давала уроки игры на арфе в Глендэйле. Последние три месяца они со Скэггс снимали квартиру рядом с тамошним огромным торговым центром. «Два раза» с Элизой Фримен случились еще до того, как Скэггс и Уошберн стали жить вместе, но их отношения к тому моменту уже были вполне серьезными. Рассказ Скэггс напоминал то, что мы услышали от Джеймса Уинтерторна. Инициатива принадлежала Элизе Фримен. Сначала совместный ужин и немного алкоголя, потом обмен нежными поцелуями. Дальше небольшое отличие: задранная юбка Скэггс вместо расстегнутых брюк Уинтерторна. Оба раза дело было дома у Элизы. Оба раза Скэггс не стала оставаться на ночь, опасаясь, что Мишель Уошберн что-то узнает.

– Краткое свидание – и счастливо! – констатировал Майло.

– Это звучит, как… да что там, и звучит как дешевка, и было дешевкой. Я вела себя словно последняя дура; до сих пор не понимаю, как я могла согласиться! Ну, хорошо, в первый раз я не поняла, к чему все идет, – наверное, дело было в лишнем мохито. А во второй-то? Совершенный идиотизм! А теперь мне еще и приходится об этом рассказывать… Господи, стыд-то какой!

– Пат, на нашей работе чего только не услышишь. Все, что не имеет отношения к расследованию, мы просто игнорируем.

– Уверяю вас, я ее не убивала. И никогда, никогда, никогда ни к чему не принуждала Элизу и не обижала ее! Не понимаю, как она могла такое сказать! – Слезы и внезапный испуг: – Вы же не обязаны сообщать об этом в Академию?

– Разумеется, не обязаны.

– Прошу вас, не сообщайте! Я люблю свою работу!

– Пат, если вы рассказали всю правду и ничего, кроме правды, больше никто об этом не узнает.

– Только правду, клянусь!

– Тогда вам нечего беспокоиться. До свидания.

– Я уже могу идти?

– Если хотите, можем поговорить еще немного, – Майло улыбнулся.

Пат Скэггс глубоко вдохнула, встала – и выбежала из комнаты. Только теперь она казалась меньше ростом.

Мой друг отправился бродить по пустому дому. Я стоял у окна, смотрел в сад и думал.

Какое-то время Майло топал взад-вперед по кухне: похоже, проголодался. Когда его шаги снова прозвучали у входа в комнату, я повернулся и сообщил:

– По-моему, Элиза все сочинила.

– Наши учителя хоть и похотливы, но не сексуальные маньяки? – уточнил Майло.

– Будь они преподавателями сценического искусства, я бы еще мог усомниться. А так – изумление всех троих выглядело вполне естественным, и я совершенно не могу себе представить, как эти трое объединяются, чтобы мучить бедняжку Элизу. Кроме того, хотя Элиза записала видео, она никому его не показывала. Может быть, планировала вымогательство, но передумала.