Андерс де ла Мотт - Конец лета

Радио в машине затрещало, несколько секунд поколебалось между шумом и музыкой, после чего выбрало первое. Вероника крутила колесико настройки, пока не нашла какой-то местный канал, по которому передавали старые хиты. Попала на середину песни «АББА» и прибавила громкость. Еще немного опустила боковое стекло. Кондиционера у нее в машине не было, и она пыталась впустить максимум прохлады — но так, чтобы шум ветра не заглушал музыку.

Первые два часа езды, вчера вечером, прошли точно в чаду. Она смутно помнила, как побросала в сумку самое необходимое, спотыкаясь, спустилась по лестнице и упала в машину. Помнила, как проехала Сёдертелье и поняла, что направляется на юг. В Линчёпинге она остановилась, уже совершенно выжатая. Провела ночь в безликом мотеле с гремучим кондиционером и дешевыми простынями. И все же это было лучше, чем остаться дома. Потому что в квартире кто-то побывал. Какой-то чужак влез в окно и рылся в ее вещах, так тихо и аккуратно, что почти не оставил следов. Если бы не табуретка и сдвинутая коробка, Вероника почти убедила бы себя, что никого не было. Что ее дом так и остался безопасным местом.

Наверное, звук отпираемой двери застал незваного гостя врасплох. Он прокрался в прихожую, чтобы убедиться, что не ослышался, удостоверился, что она заперлась в ванной, и поспешно убрался.

Позвонить Маттиасу, рассказать ему все, сказать, что в квартире действительно кто-то был, что ей не померещилось? Что остались следы, от которых даже он не отмахнется? Но Маттиас больше не был ее лучшим другом. Сейчас у него собственные тайны, которыми он с ней не делится. От этой мысли у Вероники испортилось настроение, и она еще прибавила звук радио и стала подпевать.

Одна из любимых маминых песен. Она была на пластинке, которую мама часто ставила до рождения Билли. Интересно, стоят ли еще эти пластинки в шкафу под проигрывателем. Наверное, да. Папа ничего не меняет, не трогает. В первую очередь — мамины вещи. Пластинки наверняка там, вместе с альбомами Джеймса Ласта, которые они с Маттиасом дарили ему на каждое Рождество после Билли и которые он почти никогда не слушал. В последний раз Вероника приезжала домой, когда отцу исполнилось пятьдесят три. Ей хотелось думать, что это было в прошлом или позапрошлом году. А на самом деле — больше пяти лет назад. Полдесятилетия. Чуть дольше, чем прожил Билли. А может быть, и нет.

Песня кончилась. Пошла реклама, и Вероника убавила звук.

К этому моменту она почти все успела продумать. Сложить элементы головоломки, чтобы они образовали более или менее логичный рисунок.

Факты: во время взлома она должна была вести группу в Общественном центре. Квартира стояла бы пустая.

Вывод: незваный гость — кто-то, кому знаком ее образ жизни. Кто-то, кто изучал ее, следил за ней.

Вероника подумала про курильщика возле дома. Она ведь так и не увидела, ни как этот человек входит в подъезд, ни как выходит. Различила лишь темный силуэт, огонек сигареты, а потом нашла несколько окурков в канаве. Сигареты «Принс». Окурков было немало; видимо, курильщик за последние дни побывал там не единожды. Курил, молчал и посматривал на ее окно.

Блондин курит. Вчера он должен был прийти на встречу группы по проживанию горя — так же, как она сама. Ему около двадцати пяти, его воспоминания и об исчезновении Билли, и об их саде верны. А если прибавить странное влечение, которое она испытывает к нему, не говоря уже о неприятном сходстве с фотороботом — то какой вывод можно сделать?

Эти мысли посещали Веронику не в первый раз, но ей все равно трудно было принять их. Если Исак — это Билли (а она думала если , в основном чтобы обуздать себя), то все ее существование окажется вывернутым наизнанку. Все их существование окажется вывернутым наизнанку, по этой-то причине она и пустилась в дорогу. Она ведь могла бы выехать утром или даже ближе к вечеру. А прежде — сменить замок, поставить сигнализацию, постоянно проверять, надежно ли закрыто окно во двор. Но она этого не сделала.

Разумеется, она все эти годы думала о Билли. Кем он стал бы, если бы имел возможность вырасти? Стал бы спортсменом, как Маттиас, полюбил бы писать, как мама или как она сама? Может, Билли унаследовал бы отцовскую мягкость, любовь к стряпне и садоводству? Мечты и пустые рассуждения, во всяком случае, таковыми они оставались до сего дня. Потому что сейчас у нее вдруг появилась возможность получить ответ на эти вопросы.