Брэд Мельтцер - Трюкач

Похоже, не врет. И снова языком по резцу.

– Если объяснишь, я скажу, куда делся труп.

Нола молча поманила его к себе. Когда Зиг приблизился, она резко выбросила руку с четырьмя выпрямленными, сжатыми вместе пальцами и, как копьем, ткнула его под ребра, целя…

Ага, попала. Прямо в печень.

– Какого?.. – Его вырвало так быстро, что он не успел договорить фразу.

Хха-а!

Хватая ртом воздух, Зиг упал на колени, расплескав по ковру ошметки съеденного на завтрак тоста. Этому приему Нола научилась у своего папочки. Однажды он ткнул ее в печень с такой силой, что она почувствовала во рту привкус крови.

Сунув пистолет за пояс, Нола выбежала из комнаты в гараж.

Зиг что-то крикнул ей вслед. Она не обратила внимания.

Подскочив к катафалку, девушка распахнула заднюю дверцу, за которой стоял накрытый флагом гроб. Внизу – металлическая табличка с именем «Нола Браун».

Она уставилась на нее, дважды прочитала собственное имя, сорвала флаг и потянула гроб на себя. Нола сразу все поняла, почувствовав, какой он легкий. Хотя… надо убедиться лично.

Нола дважды дернула гроб, отчего тот выпал наружу. Ножки с глухим стуком ударились о бетонное покрытие.

Дзык. Дзык.

Она быстро нашла защелки. Крышка была тяжелой, но, уже приподнимая ее и видя атласную обшивку внутри…

Пусто!

В бешенстве Нола захлопнула крышку с такой силой, что грохот, напоминающий раскат грома, эхом заметался в гараже, отдаваясь вибрацией в грудной клетке. Она не проронила ни слова, не вскрикнула, не выругалась – давным-давно научилась реагировать молча. Криком делу не поможешь. Особенно если за тобой наблюдают чужие. «Монгол… Фабер… Штедтлер… Тикондерога… Шван» [4] Различные марки карандашей. , – про себя повторила Нола слова для медитации, список которых помог ей составить психолог. Она пользовалась им всякий раз, когда накатывал приступ безудержной ярости. «Монгол… Фабер… Штедтлер… Тикондерога… Шван». Заклинание не сработало.

– Врете! – прорычала она. – Вы не знаете, куда пропало тело.

– Для человека, только что заставившего меня выплюнуть завтрак на пол, у тебя странная манера извиняться, – произнес Зиг с порога.

– Я не извиняюсь.

– Я так и понял. Твой враг не я, Нола. Я-то как раз приехал помочь.

Девушка, промолчав, уставилась на катафалк. «Монгол… Фабер… Штедтлер…»

– Ты слушаешь? – спросил Зиг. – Как я понял, ты наняла катафалк, чтобы вывезти гроб, да просчиталась. Тело забрал кто-то другой. Я предлагаю тебе помощь. Тебе больше нечего сказать?

Нола повернулась к нему спиной, словно Зига не было в гараже. Она внимательно осмотрела машину, металлические ролики, крепежные ремни, царапины на коже, передние сиденья, два стаканчика кофе в держателях. Потом вдруг достала из кармана небольшой блокнот и карандаш.

– Что ты делаешь? Дневник ведешь? – поинтересовался Зиг.

Нола рисовала. Она рисовала всегда – делала наброски, визуально запоминая текущее мгновение. Еще ребенком усвоила, что таким образом ее мозги работают лучше всего. «Монгол… Фабер… Штедтлер… Тикондерога… Шван».

– Надо думать, женщина, погибшая в авиакатастрофе… та, за кого все тебя принимают, была твоей подругой? – спросил Зиг.

Нола не ответила, воссоздавая нечеткими линиями открытую заднюю дверь катафалка и наполовину вывалившийся из нее – как торчащий язык – гроб.

– Я приводил ее в порядок. В морге. Я о ней позаботился, – добавил Зиг, подходя к машине.

Нола резко обернулась, сжимая карандаш в кулаке, как нож.

– Полегче, – пробормотал Зиг. – Я просто… – Он присел на корточки, подобрал с земли американский флаг, начал аккуратно его сворачивать.

– За флаг – извините, – буркнула Нола.

Она не покривила душой. Всю жизнь Нола сознавала, что не похожа на других. Более того, другие люди в большинстве своем вызывали у нее неприязнь. В армии она не увидела ничего нового – ее быстро невзлюбили после того, как она проткнула ключом ладонь другому рядовому из ее части за то, что он потрогал ее зад. И все же армия давала постоянство, размеренность, которых не хватало в ее неприкаянной жизни. К тому же на службе разрешалось убивать тех, кто причинял миру вред, и, видит Бог, Нола неплохо в этом преуспела.

– Можно задать тебе еще один вопрос? – обратился к ней Зиг и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Почему ты не спросила, откуда я тебя знаю?

И опять она промолчала. Очевидно, он не так глуп, как показалось сначала.

– Нола, в комнате… когда ты меня увидела… ты меня сразу узнала, так ведь?