Дж. Диллард: Беглец. Трюкач

В тот день, когда разрушился привычный мир доктора Ричарда Кимбла, суеты было больше обычного: из дома в госпиталь, там — обход, потом прием больных, с приема — в операционную, и некогда отдохнуть и перекусить. Но он привык к такому ритму, это его не утомляло, даже в тот, оказавшийся особенно напряженным рабочий день.

Выйдя на скользкий тротуар из такси, Кимбл остановился и поднял голову, вглядываясь в ночное небо над Чикаго. Ветер закручивал снежные завихрения в свете уличных фонарей, отдельные тяжелые серебристые хлопья падали на землю в какой-то безысходности. Эта картина напомнила ему строки из рассказа Джеймса Джойса, где речь шла о том, как живые исчезали, спускаясь в лоно земли, подобно снежинкам, и растворяясь один за другим, оставляли после себя лишь воспоминания.

Мягкие и холодные снежинки целовали его лицо, руки и таяли, словно умирая от поцелуя. Это было ни на что не похоже. Только на какое-то мгновение прикоснуться, восхититься и… расстаться навсегда.

Кимбл с трудом вернулся к действительности и зашагал по тротуару, осторожно обходя застывшие лужи, к грязному обшарпанному входу в гостиницу. С легкой ухмылкой швейцар отдал ему честь. Кимбл в ответ лишь кивнул. Струя теплого воздуха из кондиционера обдала его и полностью растопила снег, облепивший одежду и волосы. Он решил не ждать лифт и быстро взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, сдал пальто в гардероб и вошел в огромный переполненный зал.

Внутри стоял такой шум, что он с трудом мог разобрать мелодию, которую наигрывал оркестр, и еле слышал голос ведущего, а через головы публики едва можно было разглядеть манекенщиц, дефилировавших по подиуму. Но надпись над сценой была отчетливо видна:

Проходивший мимо официант буквально насильно впихнул ему в руку бокал с шампанским. Но Кимбл не притронулся к нему, поставив бокал на соседний столик, а сам, вытягивая шею, начал разглядывать толпу. Найти здесь Элен было просто невозможно.

— Ричард! — воскликнул кто-то рядом глубоким низким голосом, и большая рука сжала его локоть.

Он обернулся и прямо перед собой увидел раскрасневшееся, улыбающееся лицо Джейка Робертса, который выдохнул ему в нос клуб сигарного дыма. Кимбл закашлялся. Джейк был большим добродушным увальнем с медвежьей хваткой. Он почему-то всегда умудрялся выглядеть каким-то помятым, а большой живот нависал над ремнем. Но под этой внешностью скрывался блестящий, широко образованный хирург с огромным опытом. Даже в смокинге он выглядел как слесарь, но никто из его коллег не обращал на это внимания, потому что Джейк

Робертс был лучшим детским хирургом в стране. Кимбл не переставал удивляться и восхищаться, как эти огромные руки с таким изяществом и точностью трудились над маленькими пациентами.

Джейк говорил что-то, не выпуская изо рта сигару, и звуки, казалось, исходили из него, вращаясь вместе с кольцами дыма, и заглушались шумом толпы. Кимбл придвинулся к нему, пытаясь разобрать хоть слово.

— …Канкун, — закончил свою речь Джейк и потащил Кимбла к группе коллег-хирургов, столпившихся около бара. Клубы дыма лениво ползли вверх от этой кучи людей и, собираясь над головами, образовывали целое облако. — Нэт только что уговорил всех…

Нэт Стейн, администратор госпиталя, как раз принимал заказы на выпивку от окруживших его коллег, но когда увидел Кимбла, отмахнулся от них и протянул ему сигару. Нэт был подвижным, ловким и, пожалуй, самым льстивым человеком из тех, с кем приходилось встречаться Кимблу. Кимбл помотал головой и, иронически улыбнувшись, спросил:

— Так, и какая же тут сделка? Если госпиталь покупает десять новых…

— Нет-нет… — с глазами, полными наигранной откровенности, Нэт помахал перед собой поднятой ладонью, как бы отметая даже намек на такое предположение, — никакого давления, доктор Кимбл. У оптовых поставщиков оборудования для госпиталя нет никаких скрытых мотивов.

Джейк Робертс загоготал. Кимбл кивнул в сторону бара:

— За счет приглашающей стороны, а?

Нэт энергично закивал.

— Тоник с долькой лимона, — заказал Кимбл напиток бармену, потом откашлялся и громким голосом, перекрывая другие разговоры, заявил: — Меня не заставите предать душу ни за одну из таких поездок.