Камилла Уэй - О чем мы солгали

Он продолжал повторять одно и то же, говоря, что это аморально, что мы можем нарваться на неприятности. Я уже было отчаялась убедить его в обратном. Но через несколько часов Лана проснулась посреди ночи и я передала ее Дагу, а сама побежала готовить ей молоко. Когда я вернулась, он сидел на краешке кровати с Ланой на руках и смотрел на нее с абсолютно новым для меня выражением лица. Именно такую сцену я представляла себе все эти бесконечные годы, когда надежда сменялась разочарованием, и к горлу подступил комок. Я присела рядышком и молча передала ему бутылочку.

– Я тут подумал, – прошептал он, когда мы смотрели, как она сосет молоко. – Может, ты права? И это наш единственный шанс? Представь, что у нас самих не получится или по какой-то причине нам откажут в усыновлении? Что тогда? – Он вздохнул и добавил: – Не думаю, что когда-нибудь смогу простить себе это.

Я закрыла глаза. Неужели это правда? Неужели мы собираемся это сделать? Осторожно, чтобы не помешать Лане, я обняла его. Мы смотрели, как она снова заснула, ее головка с густыми темными волосами покоилась на его груди. Наша дочь. Меня переполняло счастье.

Все происходящее в последующие дни казалось совершенно нереальным. Практические вопросы, связанные с выполнением родительских обязанностей, страх быть раскрытыми, чувство вины перед настоящей семьей девочки, – все это переплеталось с безмерной радостью от того, что Лана так внезапно и неожиданно вошла в нашу жизнь. Она была безупречна. Как только мы выбрали для нее имя – Ханна, в честь моей бабушки, – так сразу ощутили, что она действительно наша навсегда. Конечно, огромное чувство страха и тревоги не покидало нас. Мы должны были скрывать существование девочки от остального мира пока не придумаем, как ее выдать за свою дочь. К счастью, дом, где мы тогда жили, был в конце переулка, немного в стороне от соседей, так что никто не мог слышать ее плача. Мы поочередно ездили в город за много миль от нашей деревни за питанием и подгузниками.

Мы понимали, что нам требуется план. Я осознавала, что если уж мы решились на большую ложь, то обманывать нужно всех – семью и друзей, без исключения, – к тому же нам было необходимо уехать подальше от деревни в Саффолке, где мы провели всю свою жизнь. Я оставила работу в госпитале. Даг уже давно собирался расширить свой строительный бизнес, поэтому он подал заявку на кредит с тем, чтобы нам переехать в другое место и начать там все заново. Мы начали исследовать деревни и районы в Кембриджшире, соседнем с нами графстве, расположенном за много миль от нашей деревни, где никто бы нас не знал.

Через две недели после появления Ханны в нашей семье я пошла в местный паб пропустить стаканчик с друзьями и поделилась с ними новостью, что мы с Дагом решили разойтись. В гробовой тишине я сообщила им, что уеду ненадолго к подруге из госпиталя, чтобы решить, как мне жить дальше. Я понимала, что слух распространится со скоростью пожара. Вечером того же дня я взяла Ханну и поехала в город рядом с деревней в Кембриджшире, где мы решили обосноваться, и остановилась в отеле на время поиска дома для аренды. Даг оповестил нашего прежнего арендодателя и присоединился к нам через месяц.

Мои родители переехали в Озерный край после нашей женитьбы, поэтому сфабриковать историю оказалось задачей сложной, но разрешимой. Когда я объявила им о своей «беременности», то сказала, что памятуя о моих прежних выкидышах, мы с Дагом решили подождать четыре месяца прежде, чем что-либо рассказывать. Позже мы сообщили им, что девочка родилась на месяц раньше срока и ее поместили на несколько недель в госпиталь в отделение интенсивной терапии для новорожденных, куда к ребенку пускали только его родителей. Затем, перечисляя все сложности, связанные с переездом, нам удалось отсрочить их визит еще на пару месяцев. И поскольку Ханна от природы была довольно миниатюрной, мои родители не догадались об ее истинном возрасте, когда, наконец, приехали познакомиться со своей внучкой. Это оказалось непросто – лгать им было невыносимо, но что еще мне оставалось делать? Мать Дага умерла несколько лет назад, а его отец, живший в Девоне, не очень интересовался новорожденными детьми, так что, хотя бы в этом, нам было попроще.

Что же касается наших друзей, то я сообщила им, что мы с Дагом наладили отношения после того, как узнали о моей беременности, и теперь счастливо живем в Кембриджшире. Да, я ранила чьи-то чувства, сожгла мосты – все так, но это было ничтожной платой.