Марк Бернелл - Ритм-секция [litres]

– Здесь ты будешь спать.

Койка была такой же, как и те, что она уже видела, с той лишь разницей, что на ней был тонкий комковатый матрас и подушка, которая от времени сделалась коричневой. На конце кровати были сложены несколько простыней, наволочка, такая изношенная, что была почти прозрачной, и два тяжелых колючих одеяла, царапавшихся, как наждачная бумага. Кроме того, в комнате имелись шкаф, комод, крошечное круглое зеркало и раковина. Небольшое окно выходило на озеро.

Бойд снова вывел ее на улицу и велел подождать возле гаража. Стефани проводила его взглядом, пока он шагал к каменному дому. Как только Бойд скрылся внутри, она заглянула в окна других зданий. Там имелась столовая, явно закрытая, небольшой блок с двумя ванными, четырьмя туалетами и несколькими душевыми кабинами, сарайчик, в котором был установлен дизельный генератор, большая мастерская и еще одно здание, в котором было пусто.

Спустя пять минут Бойд появился снова, но теперь уже в спортивных брюках, кроссовках и рубашке для регби, надетой поверх двух футболок. В руках у него была сумка, из которой он достал две толстовки, пару спортивных штанов, обрезанных по колено, и пару крепких ботинок. Все это бросил под ноги Стефани.

Ее пальцы уже почти окоченели.

– Надевай. Свою одежду сложишь в сумку и поставишь в гараж.

Подняв одежду с земли, она направилась к гаражу.

– Эй, ты куда?

– Переодеться.

– Ну ты придумала… Переоденешься здесь!

Начался дождь.

Стефани поскользнулась и упала в ямку торфяного болота. Черная грязь смягчила падение и удвоила вес ее одежды. Это было похоже на зыбучий песок. Бойд наблюдал за ней с гладкого травянистого склона. Несмотря на холод, Стефани вся горела. Казалось, ее легкие кровоточат. Щеки раскраснелись и горели, а по лбу, смешиваясь с дождем и стекая ей в глаза, струился пот. Недостаток силы и ловкости был унизителен, и она пыталась не думать о том, что ждет ее впереди.

Бойд с отвращением покачал головой:

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? Твое место в Лондоне. Шлифуй ногти, сплетничай с подругами по мобильнику… Скажу тебе честно: ты не выдержишь. Будет чудом, если ты продержишься до конца недели. Лично я даю тебе семьдесят два часа.

Стефани наконец отдышалась:

– Выдержу.

– Посмотри на себя. Не прошло и получаса, а ты уже барахтаешься в грязи, не понимая, что тебе делать. Для тебя препятствием будет даже лужа на парковке.

Стефани уцепилась за черные края болотца. Под ногами чавкала грязь. Она вскарабкалась на ближайший камень, а затем поднялась на склон, где стоял Бойд. Тот даже не запыхался.

Они продолжили бег. Бойд трусил позади нее, уверенно, словно олень, который всю свою жизнь прожил среди горных пиков и седловин, тогда как Стефани то и дело спотыкалась и оступалась. Бойд гнал ее дальше, бормоча скабрезности и угрозы всякий раз, стоило ей замедлить бег. Когда же это перестало действовать, пустил в ход руки, толкая ее вперед. Она упала, и ее стошнило. Однако Бойд бесцеремонно схватил Стефани за шиворот и рывком поставил на ноги.

– Гребаная кинозвезда! – прошипел он ей в ухо.

Когда они вернулись к озеру, Стефани едва стояла на ногах. К растущему неудовольствию Бойда, половину спуска она преодолела на четвереньках.

Теперь они стояли возле гаража. Протянув ей полиэтиленовый пакет с одеждой, он указал на один из домиков:

– Там есть душ. Приведи себя в порядок, потом подойди к дому.

Душ был до боли сильным и горячим, но Стефани была этому даже рада, когда, пошатываясь, встала под его колючие струи. Она поскользнулась и больно ударилась плечом о кафель, а затем опустилась на пол. Даже не пытаясь встать, свернулась в комок, давая воде и пару делать свое дело.

Дверь со стуком резко распахнулась; тонкая перегородка вздрогнула. Вспыхнул неяркий свет – одинокая, свисающая с потолка лампочка, – но даже он бил в глаза Стефани, как луч зенитного прожектора.

– Подъем!

Голос Бойда был частью ее дурного сна.

– Живо!

Кровать внезапно пришла в движение. Стефани открыла глаза. Бойд отдернул кровать от стены и теперь опрокидывал ее на бок. Все еще завернутая в одеяла и простыни, она скатилась на пол – по большому счету еще спящая.

– Чтобы через две минуты была на улице и готова к пробежке. Если опоздаешь, пеняй на себя.

С этими словами Бойд ушел.

Все ее мышцы ужасно болели. Некоторые словно окаменели и были тверды на ощупь, даже без намека на гибкость. Казалось, будто все суставы за ночь поразил артрит. В этой жизни Стефани знала не одно хмурое утро, но такое, как сегодняшнее, было впервые. Она чувствовала себя сущей развалиной.