Марк Бернелл - Ритм-секция [litres]

Сделав глоток колы, Петра передала Брэдфилду конверт, который забрала у Резерфорда. Он взял его у нее из рук без особого энтузиазма. Очередная издержка профессии, решила она.

– Что это? – спросил Брэдфилд, понизив голос, хотя рядом с ними никого не было.

– Инструкции.

– Для чего?

– Там все написано. Телефонный номер, а также несколько цифр и фраз. И пояснение, как вступить в контакт и что сказать.

– Вступить в контакт с кем?..

– Какая разница. С голосом на другом конце линии. Главное – следовать этим инструкциям, и все будет в порядке.

– Когда?

– Завтра. Скорее всего.

– Скорее всего?

– Начиная с полудня, держите радио включенным. Или телевизор. Слушайте новости.

– И что я должен услышать?

– Сообщение про угон самолета. Рейс из Хитроу.

Брэдфилд с задумчивым видом затянулся самокруткой. Впрочем, свои мысли он озвучивать не стал.

Петра подалась вперед.

– Вскроете конверт лишь в том случае, если угон состоится. Если в течение двадцати четырех часов вы ничего не услышите, сожгите его, не вскрывая. Вы меня поняли?

Брэдфилд кивнул – и лишь затем сделал первый глоток из очередной порции «Гиннесса».

– Мне интересно одно. С чего ты взяла, что можешь мне доверять?

– Потому что когда я впервые пришла к вам, вы моментально увидели меня насквозь. Вы еще сказали мне, что мне не следует носить пистолет, если я не готова из него стрелять. Помните?

Брэдфилд медленно кивнул:

– Помню.

– Несмотря на это, вы не выставили меня за дверь.

– И по этой причине теперь я пользуюсь у тебя доверием?

– Отчасти.

– А что же тогда вторая часть?

– Вы ее знаете.

Брюэр-стрит. Она поклялась себе, что это будет в последний раз. Впрочем, сколько раз она уже давала себе такое обещание? Дождь перешел в противную мелкую изморось. Петра прошла мимо двери. Та была закрыта, но явно не заперта. По крайней мере, раньше ее никогда не запирали. Легкий толчок – и ей открылся так хорошо ей знакомый темный коридор. Посмотрев на окна верхних этажей, задернутых плотными шторами, она двинулась дальше.

Через две минуты Петра была уже на пожарной лестнице на задней стене здания рядом с тем домом, в котором она когда-то работала. Железная лестница была все такой же шаткой. Из кирпичей, в которых она была закреплена, сыпалась известка. Петра забралась на самый верх и проверила навесной замок. Тот, как и раньше, болтался на честном слове. Одно нажатие плечом – и дверь открылась. Шагнув внутрь и закрыв за собой дверь, она включила пластиковый фонарик, который дал ей Резерфорд. Луч был слабый, но его хватало. Петра обвела им чердак.

Это место по-прежнему было музеем. Этакий кусок идеально законсервированного прошлого. Перевязанные бечевкой стопки газет и журналов лежали на тех же местах. Как и разбросанные упаковочные коробки. Подойдя к пустому баку, Петра посветила внутрь лучом фонарика. Компьютер Проктора был по-прежнему там. Затем она вернулась к входной двери, чтобы сосчитать половицы. Пройдя требуемое расстояние влево, опустилась на колени и приподняла доску. Пластиковый пакет с семью дисками Проктора был там, где ему и полагалось быть, рядом с небольшой голубой сумочкой для туалетных принадлежностей, которая первоначально была собственностью авиакомпании «Вариг эйрлайнс». Чуть раньше, на неделе между Рождеством и Новым годом, Петра положила рядом с дисками сумочку. Внутри была пачка банкнот – фунты, доллары, франки, немецкие марки, – а также третий комплект документов, изготовленных для нее Сирилом Брэдфилдом.

Ноутбук Марка Серра стоял на столе ее гостиной рядом с двумя аудиоплеерами «Сони Уокмэн» – один тот, который ей дал Серра, второй она купила сама. Единственным источником света в комнате был включенный экран. Изученные ею файлы лишь подкрепляли горькую правду: здесь не было ничего мало-мальски значимого. С другой стороны, кто поручится, что нужный ей ответ записан на диске с данными?

Петра зарылась лицом в ладони и глубоко вздохнула.

Если самолет завтра не поднимется в воздух, погибнут почти четыре тысячи человек.

Он так и сказал. Она раз за разом мысленно прокручивала его слова. Что за ними кроется?

Блеф человека, который знает свою судьбу, или последняя попытка спасти себя на пороге смерти? Почти четыре тысячи человек? Почему именно столько? Возможно, причины этому просто нет. Как она ни старалась, ей так и не удалось представить, как и почему умрут эти люди, если самолет не поднимется в воздух. Иное дело, когда он взлетит…