Бернар Миньер - Сестры [litres]

О чем его заставил подумать лес? Думай! Размышляй! Он вдруг увидел отца, как тот говорит ему, десятилетнему: «Действовать, не подумав, опасно, Мартен. Но у тебя ничего не получится, если будешь думать, но не будешь действовать».

Почему он вдруг подумал об отце? Сервас отдавал себе отчет, что мысль о нем много раз за день еле уловимо касалась его, как птичье крыло. Несомненно, все из-за того телефонного звонка. Мэтр как его там… Он проверил свой почтовый ящик, но пакет от нотариуса еще не пришел.

У него снова все сжалось внутри. Что найдет он в этом конверте? Мартен вообще еще не решил, что с ним делать: просто-напросто выбросить, не открывая, или все-таки посмотреть, что там внутри. Этот конверт пропутешествовал к нему сквозь годы, время и пространство. Что таит он в себе? И вдруг Сервас сам себе удивился: ему захотелось, чтобы конверт оказался пуст.

В этом лесу все было скрыто и в то же время лежало на поверхности – знать бы только, где искать… Однако о каком лесе речь? И вдруг он понял. Да! Мартен рывком поднялся и почти бегом направился в комнатушку чуть больше шкафа, служившую ему кладовкой. Чего там только не было: вешалки, старая одежда, которую он давно не носил, а собрать и выкинуть было лень, запас батареек АА и ААА, пузырьки с винтовыми и притертыми пробками, старый принтер и картонные коробки… Сервас подошел к стопке коробок, отодвинул некоторые в сторону и вытащил одну, с самого донышка. Затем принес коробку в гостиную, поставил рядом с собой на диван, поближе к лампе, открыл ее и чихнул от взлетевшего вверх облачка пыли.

Романы Эрика Ланга. Целый лес книг, чаща человеческих слов и чувств…

Сон сморил его в разгар чтения… А когда он проснулся, сразу вспомнил, что глаза у него стали слипаться на той главе, где человек, страдающий болезнью сердца, лежит связанный в подвале и умирает от страха, потому что по нему карабкаются десятки крыс. Мартен читал романы по диагонали и очень быстро расправился с первыми двумя. По манере письма, как ему показалось, они очень походили на те романы-фельетоны [23] Роман-фельетон – роман с продолжением, фактически литературный сериал. конца XIX – начала XX века, что давал ему читать отец: Понсона дю Террая, Эжена Сю, Мишеля Зевако [24] Пьер Алексис Понсон дю Террай (1829–1871), Мари Жозеф Эжен Сю (1804–1857) и Мишель Зевако (1860–1918) – писатели, много и плодотворно работавшие в жанре детектива и романа-фельетона. . В обеих книгах Сервас обнаружил много похожего: омерзительные сцены, чтобы завлечь читателя, разбудив в нем жажду сильных ощущений; карикатурные серийные убийцы и не менее карикатурные сыщики. А вот в третьей книге что-то изменилось. Совершенно неожиданно удачно выбранный стиль соединился с интригой, настолько мастерски закрученной, что Сервас только на последних страницах догадался, в чем там дело. Главные действующие лица вдруг обрели плоть и кровь, поскольку на страницы ворвалась жизнь во всех ее самых обычных и знакомых проявлениях, вызывая у читателя сладостную дрожь узнавания. Из трех книг это была лучшая, хотя в чем-то и уступала «Первопричастнице» – во всяком случае, в том, что сохранилось в памяти. Но самое главное, отчего Сервас буквально лишился голоса, заключалось в конце романа, абсолютно аморальном, как всегда у Ланга. В финале главный герой, юноша, почти мальчик, ни в чем не виноватый, был найден повешенным, и при нем нашли записку, где он признавался в преступлении. Роман назывался «Красное божество». Он вышел в 1989 году, то есть за четыре года до самоубийства Седрика Домбра, и на этом экземпляре стояла подпись Эрика Ланга.

Закрыв книгу, Мартен оказался во власти бурных и весьма противоречивых чувств. Он спрашивал себя, почему раньше не прочел те романы, что лежали в коробке, но в глубине души знал ответ. Он купил их, когда они расследовали убийства Амбры и Алисы, а после смерти Седрика Домбра захлопнул крышку папки с материалами расследования и постарался о них забыть. Эта история с повешением и предсмертной запиской укрепила в нем уже с самого начала возникшее подозрение, что преступления содержались в романах. Если двадцать пять лет назад удар нанес фанат, то кто нанес удар сейчас? Неужели в книгах действительно содержится материал, который требует от них объединить события двадцатипятилетней давности с теми, что произошли только что? А может, как раз наоборот: увлекшись выдумкой, он рискует отойти от реальности? Где-то глубоко внутри Мартен чувствовал: что-то он ухватил. Но что? И Сервас лихорадочно набросился на следующий роман. Было уже два часа ночи, но он не чувствовал ни малейшей усталости. Однако после сотни страниц не нашел ничего интересного, и глаза у него начали слипаться.