Бернар Миньер - Сестры [litres]

Всякий раз, слушая Катрин Ларше, Сервас ощущал легкое головокружение. Руководительница биологического отдела жила в совсем другом мире. В мире законов науки, цифр, парадоксов и загадок, рядом с которыми их расследования были ерундой. Что такое убийство из ревности, алчности или по глупости в сравнении с масштабами большой науки? Что такое смерть двух молоденьких девушек? Что такое романы Эрика Ланга? Разделяющее их расстояние было бесконечно, и это неминуемо погружало сыщика в состояние, близкое к прострации.

– И когда вы хотите, чтобы это было готово? – спросила Катрин.

– Чем скорее, тем лучше.

– Поняла.

В этот вечер он снова читал Эрика Ланга. И в очередной раз ощутил, как слова писателя увлекают его в мир, где царят ночь и преступления. Его снова пригвоздило к страницам смешанное чувство тягостного беспокойства и притягательности. В круге света от лампы слова, сцены и персонажи сошли со страниц книги и закружились в хороводе вокруг него.

Неожиданно ему в голову пришла мысль: интересно, сколько людей в этом городе вот так, как он сейчас, сидят, уткнувшись в книгу? Сотни? Тысячи? А сколько смотрят в телевизоры или в свои мобильные телефоны? Неизмеримо больше, вне всякого сомнения. Может, все читатели, как индейцы в Америке в XIX веке, находятся под угрозой истребления новой расой? Может, они принадлежат к миру, который вот-вот исчезнет?

Мартен прочел по диагонали еще три романа, не найдя в них никаких связей с преступлением, и хотел уже совсем отказаться от этой затеи, когда открыл обложку романа под названием «Заледеневшая смерть», вышедшего в 2011 году. С первых страниц он стал читать медленнее, а сердце, наоборот, стало колотиться в бешеном темпе. Ему показалось, что слова начали пульсировать на страницах… Ибо то, что он читал, напрямую касалось его самого .

Сервас закрыл глаза и увидел человека, который прятался в тени и смеялся над ним. Его громкий смех взрывался в мозгу и метался в черепной коробке. Высокомерный, по-макиавеллиевски хитрый, с неестественной, словно приклеенной улыбкой, этот человек был жесток и беспощаден. Опаснее, чем змея…

Безжалостный .

Первое, что сделал Сервас, выйдя на следующее утро из дома, это открыл почтовый ящик. Там было пусто. Что за бестолковый нотариус… Где конверт? И только потом он сообразил, что сегодня воскресенье. У тебя, мой милый, уже шарики за ролики заходят . Мартен договорился со своей юной соседкой, что она присмотрит за Гюставом. Она предупредила его, что в воскресенье согласится побыть с ним только за двойную плату. Это молодое поколение и вправду знает толк в ведении дел…

Сервас чувствовал себя виноватым, бросив сына на целый день. Сколько же раз ему приходилось так поступать?

Он позвонил Самире и Эсперандье и попросил их приехать к нему в отдел. По дороге он набрал еще судью Меспледа и рассказал ему о вычитанных совпадениях, о Зоэ Фроманже и об автомобиле на парковке. Тем временем туман сгустился, из белого стал серым, и теперь его машина двигалась в тумане, как самолет в облаках. В двадцати метрах впереди ничего не было видно, и когда проезжающие мимо машины пробивали серую пелену красными глазами огней, дома превращались в призраки с размытыми контурами.

– Вы уверены? – переспросил в трубке голос судьи.

Ответить Сервас поостерегся.

– Тогда действуйте. Я свяжусь с судьей по личным и гражданским свободам. Вы получите санкцию по факсу через час, майор.

– Капитан, – поправил его Сервас и отсоединился.

Он вышел из лифта в длинный пустой коридор. Внутри свет не горел, снаружи клубился серый туман, и в здании сделалось как-то очень неуютно. Его шаги гулко отдавались в тишине.

– Привет, патрон, – встретила Мартена Самира, сидевшая, положив ноги на его стол.

– Ты не находишь, что как-то непоследовательно получается: с одной стороны «патрон», а с другой – ботинки на моем столе? – поинтересовался он.

Самира быстро сняла ноги со стола и рассмеялась.

– А что происходит? – спросил Эсперандье, сидя на одном из стульев, обычно предназначенных для подозреваемых и их адвокатов.

Венсан вряд ли знал, но Сервас помнил, что эта фраза была очень ходовой шуткой среди полицейских в начале девяностых, когда министром внутренних дел был Шарль Паскуа [32] Здесь имеет место игра слов: по-французски эта сакраментальная фраза звучит «Иль сё пас куа?», что просто рифмуется с фамилией министра: Паскуа. . Она постоянно была у всех на устах и в итоге обрела вид этакой «шутки-фикс». Сервас открыл ящик стола и вытащил пистолет.