Бернар Миньер - Сестры [litres]

Сервас насчитал только три венка.

Рядом с ним Самира с треском хлопнула пузырь из жвачки, и он покосился на нее, а она в ответ подмигнула. Интересно было бы узнать, почему Чэн решила, что такой прикид лучше всего подходит для похорон. Глаза ее еще больше, чем обычно, были подведены черным, губы накрашены черной помадой, что придавало им жуткий и отталкивающий вид. А одежда… Кожаная, вся в заклепках, куртка, свитер с капюшоном, где красовался череп с надписью большими белыми буквами НЕУДАЧНИК, черные легинсы и высокие черные ботинки с ремешками и пряжками. Видок у нее был как у настоящей вампирши, такую увидишь на кладбище – кровь заледенеет. Эсперандье, большой поклонник старых журналов-ужастиков вроде «Мурашки по коже» или «Жуть», находил, что она вполне достойна комиксов Берни Райтсона [29] Берни Райтсон (1948–2017) – американский художник-иллюстратор, мастер графического рисунка, изумительно передающий движение. Эта особенность таланта привлекала кинорежиссеров: по его эскизам созданы герои «Охотников за привидениями» и «Человека-паука». Он иллюстрировал книги Э. По и С. Кинга, но настоящий шедевр – это иллюстрации к роману Мэри Шелли «Франкенштейн». .

– Недавние исследования показали, что, похоже, около восемнадцати процентов населения в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех лет думают, что Земля плоская, – прочел Эсперандье, уткнувшись носом в журнал в ожидании конца церемонии.

– Восемнадцать процентов болванов, что-то их больно много развелось, – прокомментировала Самира. – А ты уверен, что эти твои исследования – не блеф? Как они, например, объясняют перелеты Париж – Токио, Токио – Лос-Анджелес и Лос-Анджелес – Париж? Что происходит, когда они обгоняют время на борту?

– Согласно тем же исследованиям, семьдесят девять процентов французов верят в теорию заговора, – продолжал Эсперандье.

– А если это исследование теорий заговора само и есть заговор? – предположила Самира. – Значит, если я читаю, что наши политики держат нас за дураков, то я – адепт теории заговоров? И в этом случае вхожу в семьдесят девять процентов?

Так же экстравагантно была одета еще одна из присутствующих. Сервас приметил ее за несколько минут до этого. Высокая женщина держалась в сторонке; на ней были черные кожаные брюки, каблуки сантиметров двадцати, пальто из искусственного меха под пантеру, а дополняли картину длинные лиловые волосы. Прекрасная фигура; возраст, судя по лицу, примерно тот же, что у покойной. Подруга? Он видел, с каким жаром эта дама пожимала руку Эрика Ланга, и пришел к выводу, что она ему не родственница и не близкая знакомая. И тем не менее Мартену показалось, что смерть Амалии Ланг глубоко затронула ее лично. Ее скорбь была очевидна. Кроме того, в ее лице с мясистым носом и тонкими губами присутствовало что-то чисто мужское.

Она уехала одной из первых, и Сервас долго провожал ее глазами. Чтобы влезть в старенький двухлошадный «Ситроен», припаркованный перед кладбищем, ей пришлось согнуться пополам. Позже, когда толпа рассеялась, Ланг подошел к ним.

– Какие новости, майор?

Он даже не дал себе труда поправиться, назвав Серваса майором.

– Ждем результаты анализов ДНК. Изучаем отпечатки пальцев. Если речь действительно идет о взломе, возможно, убийца есть в нашей картотеке. Следствие пока в самом начале.

Ланг поднял бровь.

– Если речь действительно идет о взломе? – повторил он.

– Мы ничего не можем исключить.

– Как это?

– Ничего другого пока не скажу. Следствие только началось, и на этом этапе ничего исключать нельзя.

– То есть у вас пока ничего нет, так? А этот фанат?

– Реми Мандель?

Ланг кивнул.

– Его отпустили.

– Что?

– У него алиби.

– Какое алиби?

– Пока я вам этого сказать не могу.

– Почему?

– Господин Ланг, не в моих привычках распространяться о текущем расследовании. Особенно в разговоре с мужем жертвы.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего особенного. Такова процедура…

Он заметил, что Ланг помрачнел.

– Послушайте, майор, я хочу лишь одного: чтобы сволочь, убившая мою жену, была найдена. Спрашивайте меня, о чем хотите, но заклинаю вас, поймайте этого негодяя.

Сервас внимательно взглянул на него. Эрик Ланг, похоже, исчерпал свой ресурс и подошел к опасной грани. И не только в смысле психики. Кожа его стала серой, веки покраснели, и выглядел он совсем больным. Сервас спросил себя, уж не стресс ли многократно обострил его болезнь. Как там она называется… ихтиоз?