Жан-Кристоф Гранже - Последняя охота

Лейтенант Богданович не поленилась составить генеалогическое древо двух последних поколений Гейерсбергов – отцов: Фердинанда, Франца, Герберта, родившихся в пятидесятые; и детей, появившихся на свет в восьмидесятых-девяностых: Макс и Удо были сыновьями Герберта, погибшего в 1988 году на Гренадинах, Юрген и Лаура происходили от Фердинанда, умершего от рака в 2014 году. Франц никогда не был женат и не имел детей, что, скорее всего, было связано с его инвалидностью.

Так в чем же дело? Кто прикончил Юргена?

Сейчас Ньеману следовало сосредоточиться на Франце Карл Хайнце фон Гейерсберге. По информации Иваны, он был эксцентричным семидесятидвухлетним заложником идеи. Орнитолог по образованию, он никогда не работал, жил на дивиденды и имел единственную страсть – природу. Почетный член Фонда защиты дикой природы (WWF), он участвовал в разработке Рамсарской конвенции 1971 года о водно-болотных угодьях и написал множество научных трудов о птицах этой специфической среды.

Он основал в Баден-Вюртемберге несколько крупных фондов и ассоциаций защиты птиц, фауны и флоры. Он, и только он, хранил леса Гейерсбергов и превратил земли клана в своего рода лабораторию под открытым небом.

Ньеман кинул папку на сиденье и сосредоточился на дороге. Он уже полчаса ехал вдоль озера Титизе – замок графа находился на севере, напротив угодий Института Макса Планка. Стеклянный Дом остался на востоке, среди хвойных деревьев и влажных полян.

Сыщик, в отличие от Иваны, ценил прелесть природы. Иногда. Ему надоели елки, шале и серые воды. Был и усугубляющий фактор: ребенком он проводил летние каникулы недалеко отсюда, у родителей отца, по другую сторону Рейна, рядом с небольшим городком Гебвиллером. И воспоминания о том времени сохранил не самые лучшие…

Последний вираж нарушил спокойное течение мыслей майора. Он уже какое-то время поднимался наверх, пробираясь между лесом и солнцем, и вдруг увидел впереди замок, встречи с которым ждал с самого приезда в Германию.

В конце девятнадцатого века немецкие монархи и аристократы подхватили странную болезнь – синдром укрепленного феодального замка. Они заказывали архитекторам красивые новые крепости с башенками и зубчатыми стенами, и те, вдохновляясь средневековыми канонами красоты, перегружали свои творения деталями. Лучшим (или худшим) образчиком неоготического стиля был замок Нойшванштайн Людвига Второго Баварского, настолько нереальный, что Уолт Дисней сделал его логотипом своей компании.

Над темными соснами вырисовывался другой – белоснежный – образчик этого рода безумия. Замок Гейерсбергов походил на ракету на стапеле. По верху каждого фасада струились каменные кружева, на террасах горгульи танцевали танго с грифонами, башни, слишком высокие, слишком островерхие, возвышались над всем ансамблем.

Он доехал до рвов с водой, защищавших логово Гейерсбергов, преодолел подъемный мост и попал во двор, где увидел продолжение эстетического бреда. Портал в виде круглой арки, романские крестовые своды, витражные окна…

Ньеман вылез из машины и сделал несколько шагов. Под ногами скрипел гравий, журчали фонтаны, исполняя изящную, хотя и чересчур претенциозную симфонию. На центральном крыльце его уже ждал мажордом.

Сыщику пришлось ждать в просторном холле, у подножия мраморной лестницы, которая вела на верхние этажи. Ньеман заранее договорился, и его должны были встречать. Он обернулся, услышав жужжание автоматического инвалидного кресла, и подумал, что здешний «феодал» вряд ли удивит его необычными откровениями.

Франц Карл Хайнц фон Гейерсберг напоминал профессора Ксавье, ментора-телепата из фильмов о Людях-Х. Не просто напоминал – был точной его копией. Совершенно лысый, лицо костистое, болезненное, глубоко посаженные глаза, высокие скулы, челюсти, как у крокодила… У этого человека не было ни одной общей черты с Лаурой Великолепной и Юргеном Рыжим. «Ничего удивительного, – сказал себе Ньеман, – он всего лишь дядюшка, мертвая ветвь на семейном древе».

Они представились друг другу – очень коротко, по-деловому, – и Гейерсберг предложил:

– Сегодня на редкость солнечный день, давайте выйдем на воздух.

Ньеман последовал за коляской через огромный зал, не имея возможности как следует разглядеть мебель, гобелены, охотничьи трофеи, декор из кованого железа. Они вышли на другую террасу, нависавшую над французским парком. Повсюду была расставлена кованая, выкрашенная в белый цвет мебель в стиле «Relais&Chateau».