Линкольн Чайлд - Город вечной ночи [litres]

Лонгстрит принял от сомелье дегустационную порцию довольно молодого вина первого урожая, покрутил ее в бокале, проверил цвет и вязкость, наконец пригубил, втягивая вино вместе с воздухом на язык. Потом сделал второй, более важный глоток. Наконец поставил бокал и кивнул сомелье, который отправился переливать вино в графин. После того как вернулся сомелье, чтобы наполнить их бокалы, вперед вышел официант. Лонгстрит заказал телячий мозг, обжаренный в соусе из кальвадоса. Пендергаст же заказал Pigeon et Légumes Grillés Rabasse au Provençal [25] Голубь с овощами-гриль по-провансальски (фр.) . . Официант поблагодарил их и исчез в тускло освещенном уютном пространстве позади стола.

Лонгстрит одобрительно кивнул:

– Отличный выбор.

– Никогда не отказываю себе в трюфелях. Дорогая привычка, но мне никак от нее не избавиться.

Лонгстрит сделал большой, более созерцательный глоток бордо:

– Эти убийства вызывают страшную паранойю во всех слоях общества. У богатых – потому что они считают себя преследуемыми, а у остальных – потому что они получают компенсаторное удовольствие, видя, как сверхбогатые получают по заслугам.

– И в самом деле.

– Не хотел бы я оказаться на месте вашего приятеля д’Агосты. Нью-йоркской полиции достается на орехи. И мы тоже не избежали критики.

– Вы имеете в виду психологический портрет преступника?

– Да. А точнее, отсутствие такового.

По просьбе полиции Лонгстрит представил дело Головореза в отдел поведенческого анализа ФБР в Куантико и попросил их составить психологический портрет. Серийные убийцы, при всех их странностях, подразделяются на типы, и ОПА создал базу данных по всем известным в мире типам убийц. Когда на сцене появлялся новый убийца, ОПА мог соотнести его с одним из существующих шаблонов, чтобы создать психологический портрет преступника – его мотивации, методы, стереотипы, рабочие привычки. И даже такие вещи, как социально-экономический фон и есть у него машина или нет. Но они не смогли создать психологический портрет Головореза: убийца не подходил ни под один из известных ранее шаблонов. Вместо портрета Лонгстрит получил пространный защитительный доклад, который сводился к одному факту: для этого убийцы в базах данных Куантико не нашлось аналогов.

Лонгстрит вздохнул.

– Вы специалист по серийным убийцам, – заговорил он. – Что вы скажете об этом? Так ли уж он уникален, как хочет представить ОПА?

Пендергаст склонил голову набок:

– Я все еще пытаюсь понять. Откровенно говоря, я не уверен, что мы вообще имеем дело с серийным убийцей.

– Как это возможно? Он убил четырнадцать человек! Или тринадцать, если не считать первую.

Пендергаст покачал головой:

– В основе действия всех серийных убийц лежит патологическая или психотическая мотивация. Но в данном случае мотивация… относительно нормальная.

– Нормальная? Убить и обезглавить полдюжины людей? Вы в своем уме?

Лонгстрит чуть не рассмеялся. Это был классический Пендергаст, всегда готовый удивлять, получающий удовольствие оттого, что своими скандальными заявлениями приводит в замешательство всех присутствующих.

– Возьмите Адейеми. Я совершенно уверен, что у нее в шкафу нет скелетов, нет какой-нибудь отвратительной истории. К тому же она была не слишком богатой.

– Тогда нынешняя версия мотивации Головореза ничего не стоит.

– А может быть… – Пендергаст замолчал, потому что официанты принесли еду.

– Что «может быть»? – спросил Лонгстрит, насаживая на вилку кусочек телячьего мозга.

Пендергаст махнул рукой:

– Разные версии приходят на ум. Может быть, настоящей целью была Адейеми или кто-то из других жертв, а остальные убийства – только для отвода глаз.

Лонгстрит попробовал свое блюдо. Бледно-розовые телячьи мозги оказались пережарены. Швырнув приборы на тарелку, он подозвал официанта и отправил блюдо назад, потребовав заменить. Затем снова обратился к Пендергасту:

– Вы действительно считаете это вероятным?

– Не вероятным. Напротив, едва ли возможным. – Пендергаст немного помолчал, прежде чем продолжить. – Я никогда не встречал дела, которое бы так сопротивлялось анализу. Очевидно только, что головы отсутствуют и что первые жертвы хорошо охранялись. Кроме этого, мы пока не видим между ними ничего общего. Но этого недостаточно, чтобы делать выводы. Это оставляет широкий выбор возможных мотиваций.

– И что теперь?

Лонгстрит ни за что не признался бы, но он получал удовольствие, наблюдая за ходом мыслей Пендергаста.