Линкольн Чайлд - Город вечной ночи [litres]

– Вы имеете в виду ту, согласно которой один человек убил Грейс Озмиан и это вдохновило второго и третьего убийцу? Вы тоже так считаете?

Прежде чем ответить, Пендергаст немного помолчал:

– Сходство modus operandi [13] Образ действия (лат.) . во втором и третьем случае поразительное. В обоих случаях киллер действовал методически, спокойно, обдуманно и был исключительно хорошо подготовлен. Весьма вероятно, что это дело рук одного и того же лица.

– А первое убийство?

– Оно совершенно другое.

– Как насчет мотива?

– Мотив неясен. В двух первых случаях у нас было два подозреваемых с сильной мотивацией. Подозреваемый по убийству Грейс Озмиан оправдан. Второй подозреваемый, прежде работавший в «Шарпс энд Гунд», будет допрошен в ближайшее время. Пока что это наиболее перспективный персонаж.

Лонгстрит покачал головой:

– Вот в чем самая большая странность. Жертвы настолько далеки друг от друга, что трудно представить общий мотив. Какая может быть связь между адвокатом гангстеров, русским торговцем оружием и безответственной светской львицей?

– Кажущееся отсутствие мотива само по себе может быть мотивом.

– Ну вот, Алоизий, вы опять говорите загадками.

Пендергаст вместо ответа только отмахнулся.

– Вы по-прежнему уходите от моего вопроса: согласны ли вы с той версией, что первое убийство совершено не тем человеком, который совершил второе и третье убийства?

– Все это вращается вокруг аномалии первого обезглавливания: зачем было ждать двадцать четыре часа? Два других обезглавливания произошли, когда жертвы были еще живы.

– И все же вы уходите от моего вопроса.

– Еще одна деталь, которая кажется мне любопытной. Какими бы свирепыми и кровавыми ни были убийства, обезглавливания осуществлялись с большой скрупулезностью. Это говорит против того, что первое убийство было совершено другим киллером. Да, и еще нельзя забывать о том, что первое тело – в отличие от остальных – было намеренно спрятано.

Лонгстрит хмыкнул:

– То, что вы говорите, интересно, но само по себе ни к чему не ведет.

– Мы в логическом тупике. Возможно, как и предполагает полиция, это ситуация подражания, в особенности потому, что убийства номер два и три имеют многочисленные точки соприкосновения, которых нет в первом. Однако – и это тоже логично – совпадение трех обезглавливаний на временнóм отрезке в одну неделю упорно наводит на мысль об одном убийце. Нам не хватает улик.

– Вы, с вашими «нехватками улик» и «логическими тупиками», – прорычал Лонгстрит. – Мы чуть не погибли из-за этого в той истории с разведывательным отрядом угандийских наемников – вы помните?

– И все же мы с вами сидим сегодня здесь, разве нет?

– Верно, сидим. – Он протянул руку и нажал кнопку вызова на интеркоме. – Кэтрин, принесите, пожалуйста, «Арнольда Палмера» агенту Пендергасту.

Антон Озмиан сидел за огромным столом черного гранита, глядя в южные окна своего углового кабинета, за которыми мерцали мириады огней Нижнего Манхэттена, отраженные затянутым тучами зимним небом.

Его взгляд был устремлен мимо Башни Свободы, мимо зданий квартала Бэттери, на темные очертания острова Эллис в бухте Нью-Йорка. Его бабка и дед приплыли пароходом из Ливана, и их приняли на этом острове. Озмиан радовался тому, что какой-нибудь напыщенный, ксенофобный бюрократ не попытался американизировать их фамилию и превратить ее в Освальд или еще какую-нибудь подобную дурь.

Его дед был часовщиком, как и отец Озмиана. Но к исходу двадцатого века профессия часовщика изжила себя. Ребенком Озмиан проводил долгие часы в мастерской отца, его очаровывали механические движения великолепных часов – фантастически крохотные системы пружинок, шестеренок, колесиков, делавшие видимой эту необъяснимую тайну, которая называется «время». Но по мере того, как он становился старше, его интерес стали привлекать сложные системы иного сорта: регистры декодирования команд, накопители, счетчики программ, указатели стека и другие элементы, из которых состоял компьютер, а также язык ассемблера, управлявший всем этим. Система в чем-то напоминала точные швейцарские часы, конечная цель которых состояла в том, чтобы максимально использовать минимальные количества энергии. Именно так и действовало кодирование языка ассемблера: если ты настоящий фанат программирования, то ты постоянно борешься за то, чтобы уменьшить размер своих программ и заставить каждую строку кода выполнять двойную, а то и тройную работу.