Эмманюэль Гран - Конечная – Бельц [litres]

– Эрван! Эрван!

Молодая женщина с черными волосами локтями прокладывала себе дорогу в гуще толпы.

– Эрван, ты забыл бумажник, – запыхавшись, сказала она.

– Вы знаете этого человека? – спросил усач, указав подбородком на Марка.

– Этого человека? – переведя дух, возмущенно переспросила Марианна таким твердым голосом, что все растерялись. – Это Эрван Пеллегрини, мой жених.

Воздух словно застыл. Все затаили дыхание. Тишина была такой тягостной, как будто сверху на всех давила свинцовая пластина. Люди щурились, обменивались взглядами, ищя друг у друга поддержки. Все следили, как бы кто не сделал ненужный жест, не сказал какую-нибудь глупость. Кто-то сглотнул слюну, кто-то вытер о брюки вспотевшие ладони.

– Вы можете это доказать?

– Доказать? Вы шутите? Все здесь его знают, – сердито ответила Марианна, окинув взглядом ошалевших зрителей.

Потом она взглянула чиновнику прямо в глаза. Ее лицо пылало от гнева, и она процедила сквозь зубы:

– Ну дожили, раз приходится доказывать… Господи, в какой стране мы живем… В бумажнике… Должно быть, его удостоверение личности там.

Она стала лихорадочно рыться у себя в сумке и наконец вытащила из нее портмоне, открыла его, достала пластиковую карточку и протянула ее чиновнику. Присутствующие замерли, как будто у них на глазах воздушный акробат готовился выполнить опасный для жизни трюк. Усач взял в руки удостоверение, посмотрел на него, перевел взгляд на Марка и снова на удостоверение. Только после этого вернул его Марианне, которая убрала корочку обратно в бумажник.

– Мне кажется, что эти господа заблокировали паром. Вы, скорее всего, отправитесь с небольшим опозданием, – заметил он, обращаясь к Марку.

Чувствуя, что упускает последнюю возможность, он поспешил вернуться к своим обязанностям:

– Так что там с иностранцем? Кто-нибудь знает, где он находится?

– Марк? Он уехал неделю назад, – сообщил Лестреан.

– На каком-то судне, – уточнил Ле Шаню.

– У него с собой был большой красный чемодан, – добавил Танги.

Остальные дружно закивали.

– Не сложилось у него здесь, не выдержал, – заметил Жюэль.

– Он страдал морской болезнью, – бросил Каллош, и вся компания расхохоталась.

Языки вмиг развязались, каждый норовил внести в эту историю свою лепту, и совсем скоро представитель государства понял, что окно его возможностей окончательно захлопнулось. В попытке сохранить лицо, он сделал вид, будто запоминает приметы беглеца, фиксирует любые обрывочные сведения о нем, чтобы было что доложить начальству. И пока моряки снабжали его противоречивой информацией о вышеназванном Марке Воронине, он предавался философским размышлениям о том, что до выборов осталось каких-то три месяца, а после них это дурацкое министерство и до конца лета не протянет.

Полковник сидел в удобном сафьяновом кресле в кабинете Лупу, когда завибрировал его телефон. На экране высветилось имя, которого он очень долго ждал. Драгош. Он поднес телефон к уху, заранее зная, что не станет слушать его лепет, а разнесет его на куски. Оторопев от неожиданности, он так и замер с трубкой в руке. Голос на том конце явно принадлежал иностранцу. Не румыну, не русскому и не поляку.

– Полковник Азаров? – произнес француз с ярко выраженным южным акцентом.

– Кто говорит? – спросил русский.

– Передай трубку хозяину.

– Вы кто?

– Заткнись и передай трубку Йонуцу.

У Азарова дух перехватило. Никто, даже Лупу, так с ним не разговаривал. Этот тип, который хамит ему, как соседскому мальчишке, похоже, не понимает, что с полковником Владимиром Азаровым нельзя так фамильярничать. Побледнев, он тем не менее передал трубку Йонуцу, курившему гаванскую сигару и выпускавшему изо рта густые клубы черного дыма.

– Лупу, – произнес патриарх, хватая трубку всей пятерней.

На его лице застыла каменная гримаса, лоб словно сдулся, брови съехали на нос, а губы вытянулись в страдальческой улыбке. Его собеседник не говорил – он орал. Лупу открыл рот и хотел что-то сказать, но собеседник не давал ему вставить даже слово. Лупу так и просидел несколько секунд с открытым ртом, – а потом стал извиняться.

– Это ошибка, – канючил он.

Тип снова начал орать.

– Ну конечно нет! – защищался Лупу. – Я не в курсе. Если б я знал, что он у тебя…

Трубка не переставала грохотать.

– Хорошо… Поступим так.

Азаров тем временем раздавил сигарету в мраморной пепельнице.

– Ладно. В знак примирения пришлю тебе подарок, и мы в расчете, – кудахтал Йонуц.