Люси Фоли - Охотничий Дом

Это все выпивка, подумалось мне, это она настраивает меня на философский, меланхолический лад. Раздался громкий хлопок, и я испуганно вздрогнула. Но это просто Ник откупорил бутылку «Дом Периньон». Разлил шампанское по бокалам, которые, как выяснилось, прихватила Эмма. Он протянул бокал Кейти, и я увидела ее лицо. Да что с ней такое? Неужто все еще дуется из-за купания в озере? Она попыталась взять бокал, но пальцы обхватили пустоту, и бокал полетел на землю. В темноте мелькнула чья-то тень.

– Упс! – Бо успел подхватить бокал. – Чуть не сбежал!

Ник разлил наконец шампанское и поднял свой бокал:

– За старых друзей!

Он смотрел прямо на меня. Обычно я спокойно переношу взгляды в упор. Могу любого переглядеть, как кошка. Но сейчас я отвела глаза.

Повисла странная пауза. Никто не знал, что делать дальше. Было тихо-тихо. В голове вдруг что-то совершило сальто. Земля уплыла из-под ног. Вот это да. Я и вправду надралась. Но осознаю это.

– Мы должны поцеловаться, – сказала Самира. Она встала на цыпочки и чмокнула Джулиена в щеку. – С Новым годом!

Марк повернулся ко мне. Я дернулась от страха. Он подался вплотную, и я быстро наклонила голову, так что его губы лишь мазнули по уху. Отодвинувшись, я увидела на его лице раздражение, почти злость. Вчера вечером у него было такое же лицо, угрожающее. Я повернулась к Джулиену. В густой тени не удавалось разглядеть выражение лица, только поблескивали в темноте глаза. Я шагнула к нему, потянулась, чтобы поцеловать, – разумеется, в губы, – и меня охватило странное чувство, что передо мной чужой. Что я не знаю этого мужчину, с которым провела полжизни, с которым делила дом и постель, рядом с которым спала столько ночей. Как мало нужно, всего-то несколько теней, чтобы сделать нас чужими.

– С Новым годом, – сказала я.

– С Новым годом, – ответил он.

Я не была уверена, но он вроде бы чуть увернулся, когда я целовала его, так что мои губы коснулись уголка его рта. Показалось, наверное, в этой тьме не видно же ничего.

С другой стороны от меня стоял Ник.

– Ник! – выкрикнула я весело. – Еще раз с Новым годом! Иди сюда.

Я протянула руки, он позволил себя обнять. От него потрясающе пахло, как от прилавка «Байредо» в «Либерти».

– Почему мы с тобой не лучшие друзья, Ник?

Вышло жалобно, почти умоляюще. Вообще-то я не собиралась произносить этого.

Он отступил, его руки лежали на моих плечах, для остальных это было ласковым объятием. Глядя мне в глаза, он проговорил:

– Миранда, думаю, ты знаешь ответ на свой вопрос.

Он произнес это так тихо, почти шепотом, что вряд ли кто еще услышал. Мне сделалось холодно, но причиной тому был не морозец.

Я отодвинулась от Ника. Отпила из бокала. И еще. Все вокруг обнимались, обменивались пожеланиями. А меня не покидало ощущение чуждости, разобщенности – с Джулиеном, а теперь и с Ником. Внутри нарастал страх, глубокий и властный – и совсем не похожий на тот, что я испытала вчера, когда Марк приставал ко мне в ванной. То был страх загнанного животного, а сейчас – страх перед неизбежным.

Я словно цеплялась за край скалы, пальцы мои медленно, но неотвратимо слабели. Подо мной зияла пустота, исчезло все, что я считала незыблемым.

– Ты в порядке?

Передо мной стоял Бо. Он всегда замечает, когда кому-то нехорошо. Всегда такой спокойный, наблюдает, пока остальные вокруг беснуются. И он добрый. Совсем не похож на Ника с его резкостью и острым умом.

– Да.

– Может, тебе воды попить?

Считает, что я напилась. Я и вправду напилась, настолько, что не могу сердиться на него.

– Ладно.

Войдя за ним в дом, я тупо наблюдала, как он наливает воду из-под крана. Он протянул мне стакан.

– Спасибо. Я посижу тут одна, если ты не возражаешь.

– Конечно… – Он не сдвинулся с места.

– Иди!

– Иду. – Он по-отечески погрозил пальцем: – Но я скоро вернусь, если ты не появишься.

– Хорошо. – И вдруг вспомнила: – Спасибо тебе, Бо.

– Не стоит, лапуля. Сколько раз кто-то помогал мне вот так – я по гроб жизни обязан.

– Но, Бо, – вырвалось у меня, прежде чем я успела прикусить язык, – я же не наркоша. Просто перебрала шампанского.

Ой. Я не собиралась этого говорить.

Что-то изменилось в его лице, оно сделалось жестче. Я никогда не видела у Бо иного выражения, кроме беспечной веселости. И всегда считала, что под маской добродушия наверняка скрывается кто-то более сложный, более темный. И, если вспомнить рассказы Ника, способный на отчаянное безрассудство. И вот сейчас на долю секунды маска соскользнула. В голове у меня резко прояснилось.