Мэттью Фаррелл - Я все знаю

Они направились к зданию. В воздухе висел густой запах жженного дерева и горячего металла.

- Поджог и убийство разом, - пояснил Томми.

- Рэндалл?

Томми покачал головой:

- Нет, похоже, Питер Римс. Инспектор сказал, пожар, скорее всего, начался у него в кабинете. Там разлили бензин. Ребята позвонили ему домой, но его жена сказала, что он недавно уехал на работу. Когда пламя стало поменьше, пожарные залезли внутрь и обнаружили тело. Повреждения ужасные, от лица ничего не осталось, но инспектор говорит, на шее виднеется надрез - такой глубокий, что достал до яремной вены. Судя по всему, он был мертв еще до пожара. Мы попытаемся идентифицировать его по зубам и проведем вскрытие, но все и так указывает на то, что это доктор Римс.

Сьюзен подняла голову. Окно кабинета Питера Римса было на втором этаже; изнутри все еще шел черный дым.

- Судя по записям с камер, приблизительно за двадцать минут до начала пожара в ворота кампуса въехал бордовый «Субару», - продолжил Томми, - на этот раз это совершенно точно была машина Хупера. За рулем был замечен Рэндалл.

Сьюзен прикрыла глаза. Вокруг трещали рации, раздавались громкие команды и жужжали какие-то инструменты; она хорошо знала каждый из этих звуков, но на этот раз они почему-то казались ей совершенно чуждыми.

- Почему Рэндалл убил своего друга? - спросила она. - Питер пытался ему помочь.

- Рэндаллу уже не помочь, - возразил Томми, - может быть, он сам наконец это понял и теперь только и может, что заметать следы. Возможно, он убивает всех, кто знает, чем он болен, - а затем попытается сбежать.

Сьюзен открыла глаза и кивнула.

- А если Рэндалл убил Аманду не из-за денег или из-за того, что она собиралась от него уйти, а из-за того, что она узнала о его болезни? Только подумай, ведь все, чего он хотел, - это жить как нормальный человек. До встречи с Гэри Андерсоном он был известным психиатром, работал в престижном университете, водил важные знакомства, а потом потерял все это в мгновение ока. Ему пришлось переехать, сменить все документы и начать новую жизнь, ладно, тут никакого насилия. Он встречает Аманду, они женятся - все еще ничего подозрительного, ведь у него наконец появились шансы на счастливую жизнь. Но тут Аманда узнает всю правду, его жизнь рушится, и на первый план выступает Сэм.

- Похоже на то, - согласился Томми.

- Кто еще знает о его болезни?

- Не уверен. Думаю, большинство документов сгорело вместе с Римсом.

Сьюзен развернулась к машине:

- Давай вернемся в отделение и еще раз просмотрим все документы.

Томми схватил ее за локоть.

- Подожди-ка, - вдруг сказал он, - мы знаем. Мы знаем, что он болен.

- Но он не знает, что мы это знаем. Мы же только получили документы.

- А если Питер рассказал Рэндаллу, что мы в курсе, до того, как он его убил? Если Рэндалл... как-то это из него выбил?

Сьюзен выхватила из кармана телефон. Плечо по-прежнему ныло; ей хотелось залезть в душ, принять болеутоляющее и поскорее лечь в постель, но дел было невпроворот.

- Я позвоню домой и узнаю, все ли в порядке, а потом предупрежу дежурного. Встретимся в отделении.

Томми отпустил ее руку, но не сдвинулся с места.

- Я никуда не пойду, пока не удостоверюсь, что все в порядке.

Сьюзен набрала свой домашний номер и принялась ждать, не сводя глаз с человека, который, как она думала, мог быть замешан в такой ужасной истории. Внезапно она поняла, как сильно ошибалась. Ей следовало извиниться перед Томми и все ему объяснить.

- Привет, милая.

Услышав знакомый голос, Сьюзен почувствовала невероятный прилив облегчения. Все было хорошо.

Несмотря на то что Беатрис заверила дочь, что все в полном порядке, Сьюзен начали терзать смутные предчувствия. Ей показалось, что голос матери прозвучал как-то встревоженно. К несчастью, она освободилась только через три часа: им с Томми пришлось осматривать место преступления и связываться с семьей Питера. Последнее оказалось труднее всего: глядя, как сын Питера пытается вникнуть в произошедшее, Сьюзен подумала, что никогда бы не пожелала собственным детям пройти через такое.

Когда она подъезжала к дому, было уже одиннадцать. В окнах все еще горел свет, и Сьюзен расстроилась: она попросила мать не ждать ее. Она прищурилась - и вдруг почувствовала, как у нее перехватывает дыхание.

Входная дверь была распахнута настежь.

Сьюзен выключила фары, припарковалась и бесшумно выскользнула из машины, расстегивая кобуру. Ей ужасно хотелось закричать, позвать Беатрис и близнецов по именам, но нужно было держать себя в руках. Следуя материнскому инстинкту, она бы немедленно бросилась в дом, но как полицейский знала, как опрометчив может быть такой поступок. Нужно было действовать хладнокровно. Свет наверняка горел не случайно; оставалось только выяснить, почему именно.