Майкл Корита - Те, кто желает мне смерти [litres]

Он резко мотнул головой, поворачиваясь к женщине, которая до сих пор вела за собой Джейса Уилсона, и спросил:

– Кто вы?

Она не ответила.

– Ваша роль мне известна, – сказал Джек. – Вы – наблюдатель. Ваша обязанность следить, чтобы чему-то вроде этого, – он указал на пожар, – не было позволено распространяться. Но мне хотелось бы знать, как вас зовут. Не будете ли добры поделиться хотя бы такой информацией, прежде чем мы продолжим?

Она секунду помедлила, после чего ответила:

– Ханна Фабер.

Джек Блэкуэлл кивнул и один раз повторил это имя одними губами, не произнося его вслух. Медленно и задумчиво, словно пытаясь навечно отложить в памяти.

А потом поднял пистолет и выстрелил в нее.

Эллисон никогда прежде не слышала звука, который издал в тот момент Джейс Уилсон. Нечто среднее между визгом и воем, и он тут же пополз к той женщине, едва она упала, а яркая кровь каскадами заструилась между ее пальцев, когда она схватилась за рану, зияющую точно в центре ее правого колена. Джек Блэкуэлл опустил пистолет и произнес:

– Даю тебе минуту, Джейс. Давай, минута в твоем распоряжении, пообщайся с ней напоследок. Время поджимает, но в данном случае я не тороплю. Только не после такого долгого пути.

– Давай побыстрее, – поторопила Джейми Беннетт. – Давай побыстрее, иначе мы никогда отсюда не выберемся!

– Хочешь сама поставить точку?

– Могу.

– Нет. – Он помотал головой, наблюдая за Ханной Фабер, ноги которой еще скребли по камням, словно она пыталась встать. – Нет, оставшаяся работа моя, и только моя. А Патти – он все-таки достанет их под конец. Понимаешь, это он зажег спичку. Я дам им дождаться, пока его усилия принесут результат.

Он наклонил голову, изучая лицо Ханны. Изучая с большим интересом, а потом произнес:

– Джейс, будь добр, отойди-ка в сторонку.

Джейс Уилсон не двинулся с места. Джек Блэкуэлл вздохнул, а потом поднял пистолет и опять выстрелил, и на сей раз вскрикнула Эллисон.

Он выстрелил прямо сбоку от мальчика, всего в нескольких дюймах от него, и всадил в Ханну Фабер еще одну пулю – на сей раз в левую ступню. Из сапога заструилась кровь, ее голова откинулась назад, рот приоткрылся, но крика не последовало. Она просто молча корчилась на земле.

– Полагаю, теперь она готова дожидаться результатов работы моего брата, – вымолвил Джек. – По-моему, это отличный способ закрыть вопрос.

– Давай побыстрее, – еще раз повторила Джейми Беннетт. Она смотрела вниз на надвигающийся огонь, и ее лицо было мокрым от пота.

Не обращая на нее внимания, Джек Блэкуэлл повернулся к Эллисон и поднял пистолет, но тут же опустил его и покачал головой.

– У нас с вами все должно произойти несколько более интимно, не думаете? – произнес он, после чего плавным движением перехватил пистолет за ствол рукояткой вниз, словно дубинку, и стал надвигаться на нее.

– Я очень рада, что он убил твоего брата! – выкрикнула Эллисон. Голос ее дрожал.

– Да неужели? – отозвался он. – Вам это доставляет удовольствие? – Мягкие мелодичные нотки бесследно исчезли. – Да я сейчас…

Но тут дар речи и бо́льшая часть лица оставили его. Голова Джека взорвалась красным облаком, он повалился на бок и даже не откатился в сторону, когда ударился о камни.

Несколько секунд Итан совершенно не представлял, что пошло не так. Голова гудела, по лицу струилась кровь, заливая щеки и капая на камни, на которых лежала винтовка. На губах ощущался тепловатый медный привкус.

«Я что, целил в этого сукина сына задом наперед? – удивился он, но тут поднял руку ко лбу, поднес к глазам целую пригоршню крови и подумал: – Ну ты и дебил!»

Он прижал глаз прямо к оптическому прицелу! Прямо к металлическому кольцу окуляра – окуляра прицела с удаленным выходным зрачком, позволяющего стрелку держать лицо подальше, потому что «просто прикинь, парень, какая серьезная отдача, когда ты посылаешь на тысячу ярдов пулю размером со свой указательный палец?».

Но он ее послал. И куда она девалась?

Гемостатические подушечки потемнели от крови, и он знал, насколько это плохо, но прямо в тот момент, прямо на том месте – на вершине мира, откуда на многие мили вокруг раскинулись Монтана и Вайоминг, – ему было совершенно не до того. Ему просто хотелось знать, что наделал его выстрел.

Он сидел, прислонившись спиной к камням, где все началось, откуда началось падение, и пытался отдышаться, слизывая с губ соленый пот, скатывающийся в его раскрытый, хватающий воздух рот, а потом повернулся и посмотрел вниз – туда, откуда поднялся, – и его прошиб смех.