Влада Ольховская - Легенда о Зодиаке

И вот результат. Однажды Михаил вернулся домой — и не нашел там свою семью. Он сразу же позвонил на мобильный Евы, а ответил ему незнакомый мужской голос. Вот с того момента и начался его личный ад.

Когда смотришь нечто подобное в фильмах, невольно возникает вопрос: ну почему герой не идет в полицию? Это же самый понятный и правильный вариант! Но — нет. Потому что если есть хотя бы мизерный шанс, что из-за обращения в полицию пострадает твой ребенок, ты покорно опустишь голову и будешь играть по правилам. Ты выполнишь то, что раньше казалось тебе невыполнимым.

Михаил не питал иллюзий на свой счет. Он знал, что даже если ему удастся пережить столкновение с убийцей, даже если его освободят, даром ему нападение на Егора не пройдет. Если его и не посадят, ему перережет горло Мельничук. Ему было все равно. Будущее теперь сводилось к Еве и Ксюше, а его жизнь — это так… побочный эффект.

Ему дали чудовищное поручение, но он справился. Он думал, что уже все. Разве это недостаточное искупление за то, что случилось? Однако голос, шептавший ему через динамик, не желал оставлять его в покое. Он велел Михаилу ехать в лес, где его ожидал какой-то груз. Михаил попытался отказаться — не так решительно, как ему хотелось бы. Но достаточно было услышать голос Ксюши, чтобы снова забыть о сопротивлении и больше не дергаться.

На этот раз голос не оставил его в покое даже после задания, пока он ехал в указанное место.

— Ты знаешь, что вы сделали с ней на самом деле? Знаешь, какой она стала? Она ненавидела не только вас — она ненавидела весь белый свет.

Михаил совсем плохо помнил лицо той девушки, но хорошо помнил ее крики. Да, он мог в это поверить.

— У нее был ребенок. На других она срывалась время от времени, но ребенок был с ней постоянно, как напоминание о том кошмаре. Может, это был твой ребенок? А, что скажешь?

— Я ничего не знал об этом, — прошептал Михаил. — Никто из нас. Она никому не рассказала!

— Конечно, она не рассказала. Она бы не смогла приблизиться к вам. Но ребенок, которого вы оставили ей, год за годом отвечал за ваши грехи. Как тебе такой расклад?

— Я не хотел этого!

— Но сделал. А если несчастен был один ребенок, почему бы не сделать несчастными всех? Разве это так уж несправедливо? Пусть тоже получат за грехи отцов!

Вот, значит, как. Дочка Данилы Мельничука и сын Жени Караулова погибли не просто так, не случайно. Но они даже не знали, за что умирают! Хотя, если бы знали, разве им стало бы легче?

— Прошу вас, только не втягивайте в это Ксюшу! — взмолился Михаил. — Ей семь лет! Она ничего не понимает. Она еще совсем ребенок! Со мной — что угодно, но она.

— Езжай! — прервал его голос. — Делай, что тебе сказано. И если ты сделаешь достаточно, возможно, она будет жить.

Только ради этого Михаил и держался.

В лесу ему пришлось повозиться, но он все же нашел тайник, к которому подводил его голос. В тайнике лежало ружье, завернутое в несколько тряпок. Из такого Михаил раньше не стрелял, но знал, что у него получится.

Времени оставалось все меньше. Он прекрасно понимал, что после нападения на Егора Мельничука его ищет весь город. Скрываться долго не получится, его схватят с этим ружьем, а оно, возможно, свяжет его еще с каким-нибудь преступлением. Он думал об этом отстраненно, без тени страха. Ему просто хотелось, чтобы все закончилось.

Голос тоже понимал, что нужно торопиться.

— Ты облажался, — холодно бросил он. — Пацан выжил. Твоя задача — прийти в больницу и убить его. На этом — все, можешь быть свободен.

— Свободен или мертв? — горько усмехнулся Михаил.

Он не сомневался, что к Егору приставили охрану. С ружьем ему, возможно, удастся пройти в больницу… но вряд ли получится выйти оттуда.

— Ты намерен торговаться? — спросил голос.

— Нет, я. Я все сделаю. В какой он больнице?

Он понятия не имел, от кого голос получает информацию. Это тоже казалось частью сна: все всё знают по умолчанию, и только он один плывет по течению. Он ехал по городу, а рядом с ним лежало на пассажирском сидении ружье. Нереально, невозможно… но происходит же. Он думал о жене и дочери, и мысли были медленными, будто замерзшими.

Он остановился на парковке перед больницей, когда было уже темно. Михаил видел чуть поодаль полицейские автомобили — и видел машину Мельничуков. Они тоже здесь. Конечно, здесь, где ж им еще быть, когда их теперь уже единственный ребенок борется за жизнь?

Но от Егора уже ничего не зависит. Сейчас он, Михаил, пойдет туда, устроит хаос, принесет еще больше горя, которое заслужили только два человека — Данила и он сам.